– Ты трелями своими, поди, вызвать его хотел? – хмыкнул я.
– А и хотел, – он не стал отпираться. – Ты, мальчик, никак служка евойный будешь?
Белый шатер вздрогнул, и по тому, как подтянули животы копейщики, я понял – вышел принц.
– Ну, так чего же тебе от командира нашего надобно?
– О том, малый, я наиглавнейшему и скажу. А твое дело пред очи мне его вызвать!
– Никак тайна сие великая есть?!
– Почему тайна? – забегал глазами громкоголосый мужик. – Правду я ищу. Кому другому сказываю – руками машут. Пусть теперича воевода ответ держит!
– Обидел кто? – разжал суровые губы Ратомир.
– А вот он и обидел. Ты, болезный, кликнул бы властителя своего. Да и обратно в постель. Чего спрашивается, вылез? Синий с лица… как упырь…
– И чем же тебя воевода обидел? – вполне соглашаясь с мнением пришельца о здоровье принца, тем не менее поинтересовался я.
Козлобородый пятерней почесал тонюсенькую шею и, совершенно неожиданно, ткнул узловатым пальцем в мою сторону.
– Тут видишь, какая штука! – наконец понизив громкость, он принялся рассказывать. – Орда-то кочевая как под Чудск пришла, так посад весь и пожгла…
– Ну.
– Моя-то корчма у дороги, допреж всех стояла.
– Ты корчмарь, что ли?
– А то.
– А чего такой худой? – удивился Ратомир.
– Так я все о гостях, все в заботе. О себе и подумать некогда было, куска хлеба во рту днями не бывало, – как по-писаному, сразу запричитал тот.
– Степняк и корчму твою спалил? – В его неустанные хлопоты о постояльцах что-то верилось с трудом, но раз человек искал правду, следовало разобраться до конца.
– Чего ж я, хуже других, што ли? – оскорбился он.
– Ну, так и чего?
– Как чего? – снова кукарекнул мужичок. – Как чего? Воевода ваш наиглавнейший войско привел?
– Да.
– Кочевника поборол?
– Это и сам знаешь.
– Ну и вот! – я снова оказался под прицелом пальца-коряги.
Принц хмыкнул и тяжело рухнул на краешек торчащей из-под моего плаща кошмы. Пришлось двигаться.
– Ну, и чего вот-то?
– Вот я и пришел спросить, – словно ребенку принялся объяснять мне корчмарь. – Пошто он раньше не пришел?! Зачем позволил неумытым посад с корчмою сжечь? Выходит, оплошал воевода вашенский! Пусть теперь отроков дает да лошадей, новую корчму строить. Да серебра, да припасов съестных…
– Забавно, – только и успел выговорить я до того, как вдруг побагровевший принц не уткнулся мне в плечо и не затрясся от приступа смеха. Дружно гоготали копейщики. Выскочивший на шум Яролюб, разобравшись в ситуации, ржал, как конь. Фыркали лесные целители, ради такого дела оставившие на минуту раненого дворового. Филином ухал явившийся ниоткуда Бубраш…
Потом привели Пареля. Тот внимательно выслушал сбивчивый рассказ корчмаря, осуждающе глянул на корчившегося от смеха принца и, приобняв погорельца за плечи, повел в сторону обозных телег.
– Зная нашего казначея, – озаботился я, – мужичок вскорости еще похудеет, а Парель пополнеет…
Чем вызвал новую волну смеха.
Постоялый двор начали строить в тот же день. К обеду я проснулся от голодной рези в животе, а у дороги уже вовсю тюкали топоры. Желающих помогать в постройке нашлось немало.
Я получил свою порцию каши из общего котла, взял краюху хлеба и забрался на башню. Не то, чтобы мне нравилось смотреть, как стволы убитых деревьев складывают в стены новой постройки. Но сам вид людей, восстанавливающих порушенное, радовал глаз.
Не мудрено, что не обратил внимания ни на галопом примчавшегося в острог дозорного, ни на начавшуюся после этого суматоху.
– Вот ты где, – пропыхтел Ратомир, раскрасневшийся от быстрого подъема по неудобной лестнице. – На самом виду. А тебя ищут, с ног сбились.
– Хочешь? – в ответ я протянул ополовиненную миску, решив, что вряд ли принц нашел время пообедать. – Я маленький, мне много.
Командир сел рядом. Было видно, что мысли его витают где-то далеко-далеко, за горизонтом. Тем не менее ложку с кашей мимо рта он не
