силясь вспомнить – что же именно ты видел.
– …И он донес весть, что и король Лотар, будучи троюродным дядей по материнской линии графини ДеТарт, непременно намерен участвовать, – щебетала княжна. Ее белое лицо отлично отражало неровный, неверный свет чадящих факелов, и казалось, вся она светится изнутри. И было совершенно понятно, кто именно из младших детей Дамира был зачинщиком поездки в неметчину.
Ратомира девушка попросту завораживала. Похоже, он давно перестал понимать смысл многочисленных слов и любовался ее речью, как наслаждаются птичьим пением.
– Аха-ха-ха, – задыхался от смеха Фанир. – Так корчмарь пришел вам попенять, что поздно его спасли?! И чего? Неужто, так и отпустили беднягу ни с чем?
– Брат Парель, именем Всемилостивого своего Басры, бросился на помощь, – силясь не ржать во всю мощь, а лишь изредка всхрюкивая, вел нить сказки Яролюб. – Оценил…
– …Прошлым годом, на Ritterturnier у барона фон Борка, и имперские князья были со свитой…
– …Теперь таверна наполовину принцу принадлежит…
– …Из Модуляр тоже ждут…
– …А повар у корчмаря жирный такой, словно хряк осенний. Он, небось, и за себя, и за хозяина отъедался…
– Что это за зверь такой? Ritterturnier? – выбрав паузу в сказе, тихонько поинтересовался я у Паркая.
– Немцы каждый год турнир воинский у себя проводят, – охотно отвлекся молодой княжич. – В основном риттеры – суть конники доспешные, силою меряются. Но и для мечников есть поля, и для лукарей. Хотя лук они оружием крестьян чтут, и вельможи в том состязании не участвуют. А так-то заречные шибко гордятся, ежели с призом оттуда уезжают.
– Вроде нашего, что ль, что на празднике Ветра?
– Да вроде того, – улыбнулся молодой воевода. – Только обычно три дня длится… Ну, и основное действо у них – конные бои. Так друг дружку копьями таранными колошматят, только щепки летят…
– А чего ж принц наш туда стремление имеет попасть?
– Гы, – не удержался Паркай. – За княжной белоликой и на край света уйдешь…
– Думаешь, в этом дело? – не поверил я. Ну, то, что Серафима прямо-таки купалась во внимании, оказываемом ей принцем, – это очевидно. Да только я думал – дело в дружеских чувствах, возникших между ними, в то время как Ратомир в Аргарде зимовал.
– Может, и не только в этом, – кивнул княжич. – На Ritterturnier и князья, и короли не брезгуют заезжать. Самое подходящее место, чтоб судьбы решать. Мы с батюшкой лета три назад под Флер-и-Флер ездили. Так князь не так поединки смотрел, как с бароном Эмберхартом торговый договор обсуждал. Ратомир, коли славным королем хочет стать, должен с соседями дружить…
– Так пусть себе едет, – звякнул кольчугой на плече Варшам, вмешиваясь в наш разговор. – Время вроде спокойное. А там и всего делов-то – неделю туда, три дня там да неделю обратно. Поди, и без принца-воеводы своего простоите…
– Пусть едет, коли желание имеет, – согласился с комендантом Паркай.
– Ратомир сказывал, в баронских землях много у кого погостить успел, – вдоволь насмотревшись на игру света и тени на лицах принца и княжны, продолжавших оживленно разговаривать, наконец выговорил я. – Если узнает кто… В Модулярах тоже охочие да славы турнирной есть. Наверняка к графу приедут…
– У Фанира дружины хватит командира нашего защитить, коли что. Да и мы без свиты не отпустим, – улыбнулся моим сомнениям Паркай.
– Та смерть страшна, что из-за угла да ядовитым, вишь, ножом из темноты, – одним взглядом стерев улыбку с лица молодого воеводы, пробурчал комендант. – Или стрелой каленой издалека. Тут, вишь, и дружина великая не поможет. Здесь-то, у нас, каждый новый человек на виду. А там гостей толпы будут. Пихнет кто-нибудь жалом, и спросить не с кого будет.
Кулак старого воина, сжавшийся, чтоб вдарить по грубым доскам, так и замер нерешительно в вершке от поверхности стола.
– Этого-то как раз легко избежать, – розовый от похвалы Яролюбовой повести и от выпитого вина, причмокнул губами Парель. – На каждом Ritterturnier с полдюжины рыцарей есть, кто шлема боевого на людях не снимает и имени не объявляет. А уж сколько не своими именами называются – тех и вовсе не счесть. Славу-то и удачу за хвост далеко не каждый, юноши, ловить приезжает. Многие ценные призы жаждут, чтоб в звонкие монеты их обратить.
– Это как? – удивился Паркай, распахнув глаза, кажущиеся серыми в свете факелов.
– Множество чудесных вещей, мой юный друг, есть на белом свете…
– Да уж чего же здесь чудесного? А коли подлог откроется?! Это ж стыдобища-то какая! Отцы от чад таких отрекутся, что стыдятся именем их называться…
– А-а-а! – сложил пальцы-колбаски на животе жрец. – Вот ты о чем. Так ведь по их правде каждый из рыцарей в братстве общем состоит. И хвалятся, будто им не важны титулы и имена. Хотя… оно, конечно… да…
– И что? – не унимался воевода. – Так и любой из этих твоих рыцарей и князем назваться может? Или принцем?
