– Она в самом деле выглядит довольной.
– Ах, Китти… всегда жизнерадостная, – вздохнула Мэри. – Подумать только, у меня есть племянник!
– Держите миниатюру при себе, спрячьте ее. – Левина обхватила рукой хрупкую кисть Мэри и сжала ее пальцы в кулак. – Меньше всего нам нужно, чтобы изображение попало в руки реформаторов. Они непременно используют его как эмблему для своего заговора. От такого у королевы на затылке волосы встанут дыбом. На улицах и так слишком часто говорят о том, что этот малыш – наследник Елизаветы.
– Королева считает его незаконнорожденным. Может быть, и к лучшему, если перед лицом закона он таким и останется… Ах, Вина, не знаю. Я хочу одного: чтобы их оттуда выпустили. Все время думаю о Джейн.
– Знаю, знаю.
Левина думала о том, что Англия так долго ждала наследника мужского рода, и вот теперь, когда наконец на свет появился законный, кровный потомок, следующий в очереди по завещанию Генриха Восьмого, королева идет на все, чтобы оттеснить его. Левина давно перестала даже пытаться понять королеву. Но у реформаторов сильная партия; они пойдут на все, чтобы наследницей престола не стала католичка Мария Стюарт.
Левина мысленно ругала себя за то, что уехала, что ее не было здесь, когда она была так нужна. Возможно, она бы что-нибудь придумала… Правда, она понимала, что все ее усилия были бы тщетными. И ее поездка окончилась ничем; Георг отказался возвращаться, и теперь она нарушила обещание, данное Фрэнсис. Она тоже все время думала о судьбе Джейн. Похоже, история безжалостно повторяется, и никто из них не в силах ничего предотвратить.
Дадли, разодетый в золото, шел по залу с парой своих приближенных и пегой борзой. Когда он проходил мимо фрейлин, те присели в реверансе. Левина с тоской вспомнила Героя, который умер в Брюгге. Она скучала по своему верному другу, хотя он прожил долгую жизнь. Дадли заметно приободрился. Ходили слухи, что Сесил висит на волоске, что королева подозревает его в соучастии в тайном браке Кэтрин, что Сесил был в центре заговора. Конечно, все выглядело подозрительно: реформаторы считают младенца своим вождем, а Сесил принадлежит к тем, кто меньше всего хочет, чтобы Елизавета назвала своей наследницей королеву Шотландии. Королева упорно придерживалась середины; она отказывалась поддерживать любую из фракций. Левина вспомнила страх, с которым они жили при Марии Тюдор. Тогда хотя бы можно было знать, кто твой враг, теперь же невозможно понять, кто на чьей стороне в мире, где двух молодых влюбленных, которые тайно связали себя узами брака, можно обвинить в заговоре с целью государственной измены и подвергнуть риску их жизни. Звезда Сесила закатывается; звезда Дадли, похоже, снова восходит; какие-то дьявольские качели.
– Высокомерный наглец, – прошептала Мэри, кивком указывая на Дадли. – По-прежнему надеется на ней жениться…
– По-вашему, она за него выйдет? – спросила Левина.
– Нет. По-моему, она ни за кого не выйдет.
– В самом деле? – Левине трудно было поверить, чтобы Елизавета, которую она помнила живой, страстной девочкой, осталась без спутника жизни.
– По-моему, она не хочет делиться властью.
– Может быть, вы и правы. – Проницательность Мэри поразила Левину.
– Вина, побудьте здесь еще немного, Пегги хотела бы повидаться с вами, я знаю.
– Пегги вернулась?
Приятно было это услышать; по крайней мере, у Мэри при дворе есть хоть одна подруга.
– Она приехала совсем недавно.
– Я бы с радостью осталась, но должна возвращаться домой. Меня так долго не было, нужно много всего переделать. Слуги привели дом в запустение.
– Ваш муж вернулся вместе с вами? – спросила Мэри.
– Увы, нет, – ответила Левина, стараясь не думать о Георге и его страсти к Лотте. Он был холоден, не снизошел к страстным мольбам Левины, отказался поехать с ней в Лондон и рассердился, узнав, что она возвращается из-за Кэтрин Грей. Вот доказательство, сказал он, что его обида небезосновательна. Левина удержалась от ответа, не напомнила ему, что его отпуск, хотя он числится на службе при дворе, и его любовный роман, – все оплачивается ее трудами, и что ее доход – их доход – зависит от ее связей при дворе. Сейчас она сама не понимала, как ей удалось промолчать, потому что внутри у нее кипел гнев. Сейчас же она просто скучала по Георгу. Очень хотелось принять приглашение Мэри и немного побыть во дворце, не возвращаться в пустой дом в Ладгейте, где нет даже Героя… и все-таки она должна уйти.
– Я провожу вас до ворот.
У главного входа целая толпа слуг со стопками скатертей и горами посуды – они должны накрыть ужин в большом зале. Лакеи уже сдвигали скамьи и столы на середину. Мэри и Левина решили сократить путь, пройдя через внутренние покои; по пути несколько фрейлин окликнули Левину, поздоровались с ней, уверяли, что скучали по ней. Мэри подошла к окну; Левина заметила, как она барабанит пальцами по прутьям клетки. Девушка отчего-то отвела взгляд в сторону.
– Что вы делали с птичьей клеткой? – спросила Левина у Мэри, когда они вышли в коридор.
– Я отперла дверцу неразлучникам, – призналась Мэри. – Невыносимо смотреть, как они томятся взаперти. Пусть хоть немного полетают по дворцу.
Левина засмеялась:
