Левина знала: Киз не решится просить руки Мэри. И все же думать об этом было приятно.
Поняв, который час, она взбежала наверх, чтобы переодеться из простого платья, подсчитывая, сколько времени понадобится, чтобы успеть на причал встретить корабль. Ее снова охватило волнение при мысли о том, что Георг возвращается. Роясь в одежде, она напевала песенку, которую услышала на рынке, любовную балладу. Она качала головой: ей сорок четыре года, но она волнуется, как влюбленная девчонка, ожидая возвращения блудного мужа. Она сменила простой льняной чепец на нарядный, украшенный вышивкой, а потом – на чепец из желтого шелка, потом сняла алую верхнюю юбку, которую только что надела, и выбрала парчовую; ей стало немного грустно, когда она вспомнила о Кэтрин, которая всякий раз подолгу одевалась, не в силах решить, какое выбрать платье.
Она еще путалась в юбке, когда дверь скрипнула, слегка приоткрываясь. Левина перестала мурлыкать.
– Эллен? – спросила она, не оборачиваясь. – Почему ты входишь без стука? Но заходи, поможешь мне зашнуровать корсет.
Дверь медленно открылась, и она увидела Георга. На его лице прибавилось морщин, в бороде больше седых волос, и все же перед ней был ее Георг.
– В-вина, – только и смог выговорить он.
Они стояли в разных углах комнаты и смотрели друг на друга; Левина стянула незашнурованное платье, и ей показалось, что сердце ее вот-вот вырвется из груди. Он был таким родным и чужим одновременно, она не знала, что сказать.
– Я собиралась тебя встретить, – сказала она, когда обрела дар речи.
– Мы пристали раньше.
Она шагнула к нему и, вытянув руку, схватилась за его пальцы.
– Я п-п-п… – Она ждала, когда он выговорит слово. – Прощен?
– Целиком и полностью, – прошептала она, подходя к нему вплотную.
Он поднес ее руку к губам, целуя пальцы по очереди.
– От тебя пахнет краской.
– Как всегда! – засмеялась Левина.
– Чудесный запах, – сказал он.
Юбка упала на пол, и ей стало неловко, она испугалась, что ее расплывшиеся бедра вызовут у него неприязнь. Она попыталась снова натянуть юбку.
– Оставь ее, – сказал Георг.
Позже они вместе сидели за столом; она слушала рассказ о смерти его отца.
– Мужчины иногда забываются, когда теряют отца.
– Знаю, – кивнула она.
– Ну, расскажи, что нового при дворе.
Похоже, Георгу не терпелось сменить тему. Он словно накрыл крышкой свое пребывание в Брюгге. Она внимательно смотрела на него, ища в его глазах презрение или сарказм, когда он упоминал двор, но ничего такого не находила. Он не злился, даже когда она рассказывала о положении Кэтрин Грей. Он взял ее за руку и пожал:
– Прости меня, Вина. Я знаю, как много они для тебя значат.
– Ты, наверное, слышал, что Дадли стал графом Лестером? – спросила Левина.
– Значит, она наконец пожаловала ему графский титул.
– Да, а еще хочет женить его на королеве Шотландии.
– При дворе все вверх дном, как всегда. Зачем ей предлагать любимого мужчину своей кузине?
– Это политика, Георг, – ответила Левина. – Она всегда ставит политику выше чувств, но всякий раз, когда она так поступает, мы не перестаем удивляться. Она хочет прибрать к рукам Шотландию, и что может быть лучше для такой цели, чем женить своего фаворита на королеве?
– А как отнеслась к ее планам сама королева Шотландии?
– Ходят слухи, что она склонна согласиться, но только с тем условием, что Елизавета назовет ее своей преемницей.
– За границей по-прежнему поговаривают о том, что Елизавета выйдет за эрцгерцога Карла.
– Лично мне кажется, что она не выйдет ни за кого. Мэри Грей всегда так говорила.
Какое-то время они сидели молча, и неожиданно Левина поняла кое-что еще до того, как произнесла это вслух, – для Елизаветы политика превыше всего. Так и должно быть, если ты – королева на троне. Твои личные чувства должны быть заперты и зарыты глубоко под землей. Она невольно вспомнила Марию Тюдор, предшественницу Елизаветы, которая так не хотела заниматься политикой, и неожиданно для себя посочувствовала этим женщинам, которым приходится демонстрировать всему миру холодность и твердость.
– Отец оставил мне больше, чем я ожидал, – сообщил Георг спустя какое-то время.
