приличная промышленная россыпь. Чтобы определить распределение касситерита на глубину, Брукс решил пробить шурф [38].
– Неясно, какая здесь мощность песков, но надо рассчитывать метров на пять.
Сазонов только покачал головой и заохал:
– Сейчас лето, порода оттаяла, поэтому шурф начнёт оплывать.
Через неделю пришло долгожданное подкрепление. Начальник партии чувствовал себя счастливым – теперь он мог не сомневаться, что задание выполнят. Как предполагал Сазонов, до метровой глубины проблем с проходкой шурфа не возникло. Грунт выкидывали лопатой и крепили стенки шурфа брусками, выструганными из лиственницы. Потом пошла мерзлота – пришлось её размораживать и, как зимой, проходить на пожог. Для этого в забое разводили костёр и, когда огонь прогорал, выбирали оттаявший слой породы, больше походивший на жидкую кашу. Проходчики с головы до ног перемазались в грязи: лица, одежда – всё стало бурым, как глина. Выкидывать породу с глубины вскоре стало неудобно, и Сазонов соорудил ручной ворот, похожий на те, какие он видел на других участках, где работал. Ворот поставили возле шурфа и, породу, как из колодца, стали поднимать бадьёй.
Каждую проходку высыпали отдельной кучей. Выкладки породы раскладывали вокруг устья шурфа по часовой стрелке, и Сазонов ставил на них колышки с указанными интервалами, из которых была порода. Проходчики отбирали из них пробы для промывки.
В середине августа начались первые заморозки, замолчали певчие птицы, утки и гуси стали собираться в стаи. А в начале сентября тайга полностью обнажилась, замёрзли мари, кочки стали твёрдыми, как камень, и при ходьбе трещали. Брукс спешил как мог, но, несмотря на все усилия, часть площади оставалась не заснятой. В последнее время он даже отменил камеральный день и подготовку к очередному маршруту. Теперь все «хвосты» накапливались до окончательной обработки материалов, когда полагалось подводить итоги полевых работ и готовить отчёт. Кроме руководства партией голова начальника была занята всевозможными наблюдениями, которые требовалось разложить по полочкам и обобщить. Но самым главным Иван считал составление геологической карты.
После него придут другие, они станут искать полезные ископаемые, разведывать россыпи или уточнять границы тех или иных образований, но все начнут ориентироваться на его геологическую карту, закрывшую белое пятно в неизученном районе. Составленная его партией карта обещала внести существенный вклад в изучение громадной территории.
На горизонте розовела заря, чёрные тучи длинными языками расползались по голубому небу, заволакивая всё вокруг и угрожая снегопадом. Надвигалась зима.
Глава 17. Крах иллюзиям
После возвращения домой в экспедиции началась приёмка полевых материалов, принятая в геологии. Материалов набралось столько, что почти целый месяц его партия в полном составе доводила их до ума. Подчищали полевые книжки, заполняли журналы отобранных проб, составляли реестры для лабораторий. Но основная работа, как предполагал Иван, была с картой: следовало сбить каждый описанный пласт, каждое выделенное геологическое образование, закартированное разными исполнителями, и сделать так, чтобы они соответствовали общей схеме строения района. Этой работой полностью руководил Брукс. И всё же, несмотря на то что он контролировал исполнителей и разработал единую легенду, ляпов обнаружилось больше, чем нужно. Перед самым выездом с поля пришлось потратить несколько дней, чтобы разобраться с тем, что закартировано у Сергеева. Только после этого стало понятно – говорят они об одном и том же, но на разных языках.
Рабочий вариант карты оказался почти готов. Оставалось проверить тектонические нарушения, развитые на поверхности, которые вынесли с новых аэрофотоснимков, недавно полученных в спецчасти, и исправить названия некоторых пород.
Утром, когда дел было невпроворот, Брукса вызвали в спецчасть. Топографические карты и оружие, выдаваемое на полевые работы, он сдал сразу по возвращении, как положено по инструкции, поэтому никаких грехов за собой не чувствовал и, открыв обитую железом дверь секретного отдела, спокойно спросил, зачем вызывали. Каково же было его удивление, когда инспектор пригласил в соседний кабинет, где его ждал очередной «куратор». У него оказалось крупное лицо со слегка вздёрнутым носом и тонкими губами. Густая шевелюра русых волос была зачесана назад, в серых глазах угадывалась природная хитринка. Представившись, старший лейтенант Сердюков приступил к своим обязанностям.
– Гражданин Брукс, а мы вас уже потеряли, хотели искать с собаками, – буравя Ивана глазами, начал он официально. – Хорошо, вы сами объявились, а то бы мы подали в розыск. Долго же вы путешествовали, долго. Оказывается, прекрасная жизнь у геологов! Захотел отдохнуть – поехал в тайгу за казённый счёт, а там простор – рыбалка, охота. Ну, словом, не жизнь, а малина. Не в пример некоторым. – Кого он имел в виду, старший лейтенант не уточнил.
– А где майор Гайнуллин? – неожиданно для себя спросил Иван.
На мгновенье наступила тишина, в замешательстве старший лейтенант бросил тяжёлый взгляд на Ивана, и тот понял, что спросил лишнее.
– О-о, гражданин Брукс, с того времени много воды утекло! – сказал он, слегка скривив губы. – А он вам очень нужен?
– Да нет. Я просто так спросил. Раньше с ним беседовал.
– Это хорошо, что вы с ним беседовали, а то мне показалось, что у вас к нему какой-то личный интерес. Теперь будете беседовать со мной.
