— Он всегда приходит во сне.
— Может быть, — пожал я плечами.
— В разных обликах он является. Всем по-разному. Кому в виде великана, кому — стариком со свечёй и филином, кому — подростком…
— Подожди, великан и старик со свечёй — это же сказочный Святогор.
Она посмотрела на меня так, как смотрят на ребёнка, что вслух удивляется очевидным вещам.
— Он помог тебе?
— Чё-то я и не понял, — опять пожал я плечами, — помог он или ещё больше запутал.
Я отпустил Дашу, поднялся, сорвал остатки гимнастёрки со своих плеч, посмотрел на эту окровавленную тряпку и бросил её в чёрное пятно, оставшееся от разделанного медведя.
— Пошли, Ведьма!
— Пошли, Странник.
Ох и радости было! Мясо — оно всегда ценно, дармовая дичь — особливо, а медвежье мясо и жир — вообще считались лечебными. Собрался весь посёлок, Даша распределяла тушу. Я обратил внимание, что из мужского пола только мальчишки и два деда древних, одного из которых я уже знал — он медведю молился. На мой вопрос Даша сделала удивлённое лицо:
— Война же. Кто воюет, кто лес заготавливает. Проша вот воюет, а старший — бригадир на лесозаготовке. Он же механик. Там он один с тракторами может управиться. Потому и бронь дали.
— Прохор говорил, что он за брата пошёл.
— Так ему и сказали. Завет отца — непререкаем. Он знал, что пути ваши пересекаются. А у старшего дар — железку оживлять. Не людей.
— А где его семья?
— Так вот они! Это — жена, а дети — вон, с моими перепутались.
— Немудрено перепутать.
— Родня же.
Захотелось шашлыка. Никогда не едал шашлыков из медвежатины, но с удивлением понял, что шашлык для меня — непременный атрибут любого застолья под открытым небом, для них — невидаль. Сам и занялся. Дед-медведепоклонник мне отсёк самого нежного мяса, сам нашёл ёмкость для маринования: перец, соль, уксус, лук и остальная зелень проблемой не были. Захотелось замариновать в майонезе. А майонеза нет. Не беда! Опять же, уксус, перец, соль — есть, подсолнечное масло и яйца — тоже в достатке. Сложности возникли с лимоном. Но небольшие сложности. Нашли. Как? Сие мне не ведомо. Посадил пару шустрых девочек взбивать яйца, руководил ими до получения майонеза. Боялся, что без миксера не получится. Получилось.
Посёлок наполнился дурманящими запахами. В каждом дворе что-то готовилось — этакая кооперация и разделение обязанностей. А к вечеру стали на лугу составлять столы, накрывать их скатертями домоткаными и блюдами с праздничными яствами.
Сам мариновал, сам же и готовил шашлык, окруженный плотной группой мальчишек, весьма любопытных и не умолкавших ни на минуту. Их интересовало всё, они меня просто одолели вопросами. И про жизнь в России (именно так они и выражались, как будто тут не Россия), про войну. Особенно про войну. Но и помогать не отказывались. Делали всё споро и ловко. Молодцы. Хорошая смена растёт. Когда шашлык был готов, в угли закопали картошку.
Прежде чем сесть за стол, сходили на реку ополоснуться. Я — в эскорте гомонящих пацанов. После помывки одел данную Дашей рубашку- косоворотку. Расшитую узорами. Парадно-выходную. В плечах пришлась впору, а вот в поясе был приличный запас. Вот так вот и сел за стол по правую руку от Даши. В таком вот виде — косоворотка, камуфляжные штаны и берцы, пережившие все мои злоключения. Справа от меня расселись мои спутники, напротив — местные. Дети — к краям.
Первый тост произнёс самый старший из присутствующих — дед-медведепоклонник. Ессно, за победу. Пили, стоя, прозрачную, как слеза, самогонку. Этот уральский виски был крепок, как спирт. Первач! Ах, да, это в фильмах самогон — мутный. Я такого мутного не пил никогда.
Ну, как говорится, меж первой и второй — муха не пролетела. Встал я. Поблагодарил Дарью Алексеевну за «ремонт» личного состава доблестной Красной Армии и тост поднял именно за неё:
— Если нас с боя не будут ждать такие уголки Родины, как у вас тут, не ждут такие красавицы и такие прелестные дети, воевать не за что!
Третий — молча и стоя.
А теперь можно и жевнуть!
Только вот беда — что-то запьянел я. Да не как-нибудь, а стал песни горланить. И про грохочущие на поле танки, про девушку, что не узнает геометрии конца танкиста, про чёрного ворона, про кающегося и плачущего демона, спрашивая, станет ли ближе его нам кто-нибудь?
Про демона песня убила всех. Мне посоветовали закусывать и запели сами. А потом опять пел я. Про коня, с которым пойдем по полю, потому что любим Россию. Вот эту песню Матвиенко приняли. Ну, тогда продолжим из репертуара Любэ, благо Кадет и Громозека уже знали их и пели хором.
В общем, хорошо посидели. Поели вкусно, напились допьяна, песен нагорланились, потом ещё и в пляски вдарились. Одно плохо — я уже давно не
