частая стрельба выглядит беспокоящей, но у каждого орудия — свой прицел. Воронки разрывов, и, правда, прокладывают пунктиры по позициям противника. А под таким пусть и не интенсивным, но постоянным обстрелом решатся сапёры немцев чинить линии проволоки или заново закладывать мины взамен сдетонировавших?
Этот обстрел идёт уже больше десяти часов. Через час обстрела немцы занервничали, постреляли в ответ. Больше наобум. У нас — без потерь. Потом они прислали самолёт. Его прогнала пара истребителей, что шла на смену дежурившим над переправой. Это комфронта им приказал именно этим маршрутом следовать к переправе. Крюк, конечно, они делали, дефицитное топливо жгли, но искать нас с воздуха одиночному самолёту стало невозможно. И прилетевшая группа Штукас — пикировщиков, ничего не нашла, мы при их приближении ведение огня прекратили, замаскировались.
Моя истерика у штаба через час стала достоянием даже не бригады, а всех окружающих полков. Солдатский телеграф работает в таких случаях со скоростью ИТАР-ТАСС. Так что к маскировке народ относился очень тщательно. Не каждый обладает ловкостью Громозеки, потому никто не хотел испытать свою грудь на ударную прочность. Я решил не доверять солдатскому телеграфу и на общебригадной волне продублировал: сообщил, что у тех, кого с воздуха обстреляют, буду проводить, как раз, испытания грудных клеток. А так как мне мой предыдущий опыт с испытанием прочности грудины человека удару медвежьей лапы был сорван, то я нахожусь просто в неописуемой ярости. Так и сказал. Должны поверить.
Так вот, немецкие стервятники покружились под трассерами наших Фениксов, ничего не нашли, атаковали СЗУ, но на втором заходе были сами атакованы нашими ястребками. У нас в штабе сидел «делегат связи» от смешанной авиадивизии. Смешанная она не потому что состоит из юмористов, а потому что у неё на вооружении и истребители, и бомбардировщики. Так вот того времени, что «лапотники» искали «бродячий танк», группе авиаприкрытия хватило, чтобы взлететь и добраться до нас. С истребителями боя «лапотники» не приняли и смылись восвояси. Итог — ничья. Немцев не сбили, но и мы без потерь.
Долбёжка «храмовой горы» продолжилась.
А сейчас уже ночь. Сводный штрафбат уже перешёл на ту сторону. Его командир, майор Рудаков, сидел рядом с нами. Согласовывали план атаки. С майором Коншиным — командиром штурмового батальона. Они будут ночью атаковать позиции врага. Штрафбат с плацдарма, штурмовики — с берега. Я обеспечиваю им огневое прикрытие. Только лишь.
Комфронта категорически запретил мне участвовать. Вот гад! Это же моя специальность — ночью брать в ножи немецкие позиции! Блин, опять вслух сказал! Заговариваюсь!
Комбаты заулыбались:
— Товарищ подполковник, не переживайте, сделаем всё честь по чести. По вашей же методике учились.
— Моей методике?
— Нарочно взял, как узнал, что нас Кузьмин Виктор Иванович будет инструктировать.
И протягивает мне брошюрку.
— Да ты чё?
Подсветил себе фонариком под плащ. «Штурм позиций противника. Тактика штурмового подразделения». И авторы — капитан Кузьмин В.И. и два соавтора. Только я не писал никаких методичек.
Что это было? Кто-то меня пиарит. А зачем? Блин! Зачем? Это надо серьёзно обмозговать.
— Я заберу? На память.
— Конечно.
Комбаты ушли.
Пристали мои «орлы». Тоже в бой просятся. А вот шиш вам поперёк всего хлебала! Меня не пустили — и вы обломайтесь! Фамилия такая, прибалтийская, не слышали?
Из моих идут только малые разведовательно-диверсионные группы с рациями. Они тоже хулиганить не будут. Даже наоборот. Их задача — под шумок, тихо-тихо, просочиться в тыл противника и там искать «печеньки». Это я реализую идею по поискам артпозиций врага. Поглядим, получится ли?
А теперь — спать! Есть у нас ещё парочка часов.
Добрался до «дома» — своей землянки. Жена спала поверх одеяла, в сапогах, в одежде, поперёк. Видно, что как зашла, так и рухнула. Сколько же ты на ногах сегодня провела? Сколько операций? Раненных было много. Разул, раздел, уложил под одеяло. Сам разделся, лег. Сразу прижалась ко мне, как котёнок, уткнувшись носом в бок. Спи. А мне подумать надо.
Чё за прикол с методичкой? Дело, конечно, нужное. И для этих времён — передовое, необычное. Методичка. Но зачем ставить меня в авторы? Я этого не писал — раз, я как бы секретный — два. Есть и три, и четыре. Ну вот, на кой ляд меня так пиарить? Я же в президенты не планирую баллотироваться. Тем более, нет их тут.
Ничего не смог я придумать по причине погружения в тяжелый от усталости сон.
— Утро красит нежным светом… — вполголоса пел снаружи голос Громозеки.
Ни хрена оно не красит! Особенно таким голосом. Не, певец из Громозеки ещё хуже, чем телохранитель.
