– Тифор Ахмедович, ваше мнение потребно.
Подошедший магистр выслушал вопрос, заданный всё тем же приглушенным голосом, и понимающе кивнул:
– Никто такого не пробовал, но теория не запрещает. В самом крайнем случае смоем.
– Ну да… Кроев!
– Я!
Последовал короткий, столь же негромкий и потому невнятный диалог:
– Нам нужно раздобыть… во флотских мастерских поискать…
– Ваше благородие, а зачем… у меня запасец…
– Какого цвета?
– Это ваш-бродь, проверять надобно…
– …Кисть малая найдётся? Тащи всё, что имеется!
Не прошло и пяти минут, как пластинка управления оказалась покрыта слоем прозрачного тёмно-жёлтого лака. Теперь её трудно было принять за серебро.
– Тифор Ахмедович, что скажете?
– Ваше благородие, нельзя трогать, лак просохнуть должен, – встрял боцман.
– И не собираюсь, сударь… – И рыжий загадочно пошевелил пальцами рядом с остро пахнущей пластинкой. – Ага… как я и говорил: нормально проходят потоки. Пусть сохнет.
Российские офицеры удовлетворённо переглянулись: уж теперь-то никто не примет эту деталь за серебряную.
– Да, вот ещё: Михаил Григорьевич, наш мичманец ведь не в полной мере знает о негации. Ты уж его просвети. Ему ведь в случае чего тебя заменять.
Лекция состоялась в тот же день.
Вечером послали письмо-просьбу с заказом четырёх фонариков для освещения трюма.
А ещё через день гранатомёт повысил боеготовность: установили полукруглый щит из железного листа толщиной в три четверти дюйма, который мог в какой-то степени прикрыть прислугу от осколков.
В качестве очередной посылки из портала вылезли детали второго гранатомёта, гранаты к нему, а также фонарики. Гранаты были двух видов: хорошо знакомые двадцатипятифунтовые (триста штук) и полтора десятка новых, весящих, по словам изготовителей, пятьдесят пять маэрских фунтов. Отдельным пакетом прибыла инструкция к новому гранатомёту. В последнюю очередь пришли личные письма иноземцам. Командору Малаху целых два.
Все адресаты разошлись по своим углам. По прочтении лейтенант обвёл глазами товарищей и произнёс:
– В этом письме есть нечто, что касается нас всех, кроме Таррота. Тифор, собери команду в гостиной.
Пока люди рассаживались вокруг стола, Малах про себя отметил: они не встревожились, но отчётливо подобрались.
– Значит так, ребята. Я получил письмо от Сарата, и вот что в нём говорится…
Глава 19
Жандармский штаб-ротмистр Переверзев, служивший в Третьем отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии – а это учреждение, помимо всего прочего, контролировало иностранцев, – пребывал в нерешительности и даже в смущении. Сам себя он полагал вполне опытным в жандармских делах и даже чересчур опытным для такого небольшого чина. Но иностранцы, взятые на заметку его людьми, решительно выбивались из всех канонов и стереотипов.
То, что они говорили по-русски, не было таким уж необычным. А коль на то пошло, скорее, это было ещё одной причиной для внимания.
Странности были другого рода. Начать хотя бы с происхождения: оно было тёмным. Их акцент не походил ни на один иностранный. Правда, среди них имелся немец (если верить имени Риммер Карлович), но и у того произношение совершенно не соответствовало тому, что жандарм слыхивал у природных немцев, выучивших русский язык.
И уж ни в какие ворота не лезло присутствие в этой группе молодой женщины с медицинским образованием. Из надёжных источников стало известно: сам Пирогов признал выдающиеся умения и таланты этой дамы.
То, что эти иностранцы – не шпионы, было практически ясно. Они не задавали подозрительных вопросов и не встречались с подозрительными людьми. Больше того, оказывали услуги флотским. Они помогли построить небольшой корабль, названный «Морским драконом» и попавший под
