она уже спала. В общем-то я почти забыл, как это бывает между супругами. Капиталистам плевать, жив ты или умер, и уж тем более им плевать на твою сексуальную жизнь, на то, что у тебя не было медового месяца и ты не можешь поехать на похороны родственника, ты – их домашний скот, их верный пес и должен каждый день крутиться, каждый день дежурить у телефона и даже пуститься во все тяжкие и вести борьбу любыми средствами, а вот как получишь заказ и заработаешь баксы – вот тогда ты актив компании, лучший работник, тогда тебя повышают, и помимо прочего фирма может великодушно отправить тебя вместе с супругой за границу. Я тоже мечтаю отвезти Ланьту в Европу или Америку, уже несколько лет жду этого, мы женаты давным-давно, а особо никуда не ездили, про красивую свадьбу и кольцо Ланьту не заикается, думаю, ей все это уже и неважно.
В то утро я стоял и смотрел в зеркало на полстены, хотя внешне и сохранял спокойствие, но внутри поднималась волна такого отчаяния, какого я доселе не испытывал. Что это за ужасный взгляд? Со мной в любой момент мог случиться припадок безумия. Я потихоньку припоминал события предыдущего вечера. Я пригласил покупательницу из компании «Fox» – мы часто называем их словом «байер» – по имени Доли в ресторан. Она выбрала себе английское имя Донна, но сейчас мне хочется называть ее Доли. Доли притащила с собой бутылку «Маотай»[138] из собственных запасов и после третьей рюмки распахнула тайники своей души, сказав, что от моего взгляда у нее сердце разрывается на части. Я давно уже понял, как она ко мне относится, лишь притворялся, что ничего не замечаю. Я много слышал подобных намеков, особенно от дам лет сорока. Я знал, что Доли пишет стихи и в корпоративном издании воспевает в своих произведениях Родину, а еще изливает любовную тоску, а ко мне она проявляла материнские чувства, что вполне банально. Но сейчас наши с ней взаимоотношения уже перестали отдавать материнской любовью. Однажды я напился до кровавой рвоты, в другой раз у меня началась алкогольная интоксикация, и, после того как я дважды полежал в больнице, между нами установились партнерские отношения, можно сказать, мы стали друзьями.
Не смотрите на меня с пренебрежением, я терпеть не могу пьянство и поклялся бросить пить эту губительную огненную воду, но когда занимаешься продажами, то половина успеха – это пиар, а если ты не пьешь, то разве же научишься вести непринужденные беседы, подобно высокообразованным людям, жившим при династиях Вэй и Цзинь[139], так сказать, ловить вшей на своей одежде, не прерывая разговора? [140] Да и вообще, как говорится, в собачьей пасти слоновьи бивни не вырастут. В нашей конторе все сотрудницы и сотрудники – приверженцы вина и мяса, такова реальность, в большинстве случаев основная тема подобных застолий – подарки, взятки и комиссионные. Если ты этого не понимаешь, то о каком искусстве продаж может идти речь? Более того, приходится рисковать собственной шкурой, идти напролом, разливаться в сладких речах и выставлять себя невесть кем, лишь бы на вашем фоне клиент выглядел благородно, пусть даже вы получите крошечный заказик на один зуб. Черт побери, это действительно напоминает ситуацию, когда сексуальная женщина издалека строит вам глазки, изголодавшемуся желудку или настоящему половому влечению от этого ни холодно ни жарко, но хватает, чтобы испытать приятное волнение. Особенно перед лицом глобального финансового кризиса и сильного экономического упадка в 2008 году со всеми банкротствами, сокращениями штата, нарушениями общественного порядка и тревожными ожиданиями людей. Когда ты восемнадцать часов смотрел в компьютер, искал данные, подготавливал документы, отвечал на письма, составлял заявки, заполнял таблицы, то в мозгу сплошные цифры, к концу рабочего дня ты устаешь, как собака, и вдруг красивая женщина бросает на тебя кокетливый взгляд, пусть даже она в тысяче километров от тебя, ты не можешь не испытывать благодарность за эту мелочь, ведь она символизирует беспредельную надежду.
Обычно в состоянии алкогольного опьянения я жажду услышать голос Майи. Майя – девушка с нежным личиком, в которой чувствуется чунцинская остринка. Рассказывать слишком долго, я потом еще вернусь к ней. Сейчас пока что нужно поподробнее поведать о событиях прошлой ночи. Эта водка «Маотай», которую принесла Доли, показалась необычной. Едва понюхав, я понял, что это подделка, но она неплохо пилась, и вкус был приятным, совершенно ясно, что производители паленой водки честно потрудились. Доли радушно угощала меня и посматривала с воодушевлением – речь шла о ее «заказике», я же не мог избавиться от чувства, что она держала меня в подвешенном состоянии, а ниточку прицепила к большому заказу на сто тысяч.
Женская сдержанность – иногда сплошное притворство, а иногда чистая правда, но вот конкретно с Доли это не слишком ясно. В тот вечер я, как обычно, не стал ей перечить, все равно напьюсь в хлам. Однако опьянение было каким-то странным и пошло по незнакомому сценарию. Я не стал звонить Майе, меня вырубило сразу. Очнулся я в номере отеля. Обнажив плоскую грудь, на которой поблескивал рубец, Доли расстегивала ремень на моих брюках.
Можно было нежно погладить рубец рукой, словно сверкающий стотысячный заказ, и пальцы почувствовали бы лицо Бенджамина Франклина на стодолларовой бумажке. К несчастью, у меня от вспышек этого сверкающего рубца резало глаза, а в голове плескался клейстер, и я, обливаясь холодным виноватым потом, позорно ретировался, потеряв присутствие духа. По-видимому, я даже отползал: наполовину расстегнутый ремень волочился по полу, а пряжка билась о бетон и неблагозвучно бряцала. Доли как-то раз вздыхала и намекала на нелегкую долю, но я и подумать не мог, что она лишилась груди. Господи, я раньше просто не видел ее малышек, но не мог не пожалеть тех мужчин, которых угораздило познакомиться с ними поближе. Мне пришла в голову мысль, что жизнь может потребовать от тебя не только молодость, но и грудь, а потом и вовсе упаковать и целиком сжечь в крематории, и я приуныл.
Частично из-за Доли, частично из-за баксов сердце мое растаяло, так что я и сам запутался. Из поврежденных глаз постоянно текли слезы. Когда я на полпути решил вернуться, Доли уже ушла. Проклятье, она, наверное, ужасно страдала, но нет, я страдал еще сильнее. В тот момент из-за меня плакали все лица на долларовых банкнотах, начиная с Джорджа Вашингтона и заканчивая Бенджамином Франклином. Месяц подходит к концу, а график моих трудовых
