Собрание вел директор нашего филиала Эрик по прозвищу Брехун (поскольку он заливал, что учился за границей, а потом вернулся домой), и мы встретили приезд управляющего по Азиатско-Тихоокеанскому региону громкими аплодисментами. Через пять минут мы подошли к главному вопросу – о кадровых перестановках. Прежнего начальника отдела перебрасывали в Шанхай, а новый начальник продлит контракт с двадцатью пятью сотрудниками, включая меня, в зависимости от того, кто как работал в последние несколько лет. Атмосфера в конференц-зале тут же стала строгой и торжественной, я почуял скрытое возбуждение и понял, что все в уме подсчитывали свои заказы. В этом месяце мои успехи далеки от идеала, так что хорошо бы просто не попасть под сокращение, но я задумался, кого могут повысить.
А вот дальше случилось кое-что неожиданное. Внезапно объявили об увольнении Алекса, который трясся рядом со мной так, что ноги судорогой сводило. Оказывается, этот умник зарегистрировал компанию где-то в Австралии и левачил по-крупному, а махинации вскрылись только потому, что настучала его бывшая девушка. Алексу приказали собирать манатки и проваливать на все четыре стороны. Спекулировать – мечта всех работников отдела продаж, в тот момент, полагаю, Алекс стал героем в глазах всего коллектива, более того, все поверили, что он носил настоящие шмотки «Барберри», хотя вскоре ему предстоит предстать перед судом за разглашение коммерческой тайны.
Никто уже не слушал, как черноволосая секретарша с белой кожей зачитывала рейтинг продаж, мы были в курсе своих результатов еще до приезда управляющего, и каждый знал себе цену. Как говорится, от беды не скроешься, в нашей профессии всегда так – внезапно могут уволить, внезапно сами уходят, несгибаемые в процессе кадровой текучки сотрудники просто надеялись, что начальство побыстрее отсечет все лишнее, и хотели скорее узнать, кого же увольняют.
– Что касается Джейсона… – аккуратно проговорил Брехун Эрик.
Мое сердце сжалось, однако он не сказал ничего напрямую, лишь коротко рассказал о моей работе в компании на протяжении трех лет, словно бы зачитывал список трудов покойного. Я потерял терпение. Сказал бы Брехун все напрямую, к чему эта нудятина?! На моем лице застыло смиренное выражение, а из горла вырывался стон.
3
Обычно рядом с чувственными ярко-красными шторами Майи мое сексуальное желание усиливалось. Бар Майи ломился от хорошего алкоголя: тут тебе и «Маотай» двадцатилетней выдержки, и «Улянъе»[146] тридцатилетней выдержки, а еще настоящее красное вино, стоит вдохнуть аромат – и возникает иллюзия любви; после пары стопок алкоголь растекся по телу, и любовь тоже, я размышлял, как бы остаться с Майей навеки. Вот такая я сволочь! Майя налила в стеклянный графин французское вино урожая 1988 года и сказала, что этому вину надо отдохнуть час перед употреблением. Майя заметила, что я в восторге, но явно не из-за нее, и пошутила, что я трудоголик и моя единственная радость – заказы, а в сердце есть место только долларам. Я обнял Майю. Аромат вина кружил голову.
Я утаил от нее, что меня чуть было не уволили, соврав, будто меня оценили по достоинству, для женщин репутация очень важна. Я живописал Майе то волнительное собрание. А на самом деле, когда Брехун Эрик собирался объявить, что я уволен, в фирму позвонила Доли, и ее заказ на шестьдесят тысяч спас меня. Управляющий по Азиатско-Тихоокеанскому региону о чем-то пошептался с Эриком, и ситуация круто изменилась. Мне передали крупного заказчика – компанию «Fox», в которой трудились несколько сотен тысяч человек. Мы в коллективе между собой называли ее Цайшэнем[147]. Доли была там всего лишь начальницей одного из отделов. Впервые столкнувшись с неожиданно свалившейся на меня удачей, я так обрадовался, что лишился дара речи. Если бы я рассказал вам о том, как трудно работать с «Fox», то вы с такой же радостью согласились бы работать с мелкими клиентами. На самом деле это тоже способ уволить: справишься – все останутся довольны, а если нет, то не ты первый, не ты последний.
Я сказал:
– Майя, мне нужно пригласить Доли в ночной клуб, там мальчики красивые, крепкие и нежные, знают, как ухаживать за дамами, Доли там понравится.
Майя рассмеялась:
– Насколько я знаю Доли, она предпочла бы подкаблучника, которого жена содержит в чистоте, – можно пользоваться и не волноваться.
Майя любила подколоть. Мне стало стыдно перед ней. Хоть она и свободна, но я пользовался ее юностью, а замуж не брал, да и денег не тратил, наоборот, это Майя время от времени что-то мне покупала. Сколько еще продлится эта материнская любовь, которой она ко мне воспылала?
Я уложил Майю на диван, а сам пошел в ванную и посмотрел в зеркало. Все тот же злобный взгляд, маленькие зрачки на фоне огромных белков. В груди заныло. Когда я вернулся к Майе, то меня мучила невыразимая боль. Белая ночная рубашка окружала Майю легким облаком. Я снова обнял девушку и сказал:
– Майя, ты ангел, а здесь рай.
Я, похабно улыбаясь, гладил Майю, вдыхая ее запах, прижимался лицом к ее белоснежной шее и водил по нежной коже. Майя тихонько стонала. Как ни странно, дальше этого дело не пошло. Внутри разливалось постыдное спокойствие. Раньше такой порыв перешел бы в бурную страсть, и я испугался, что стал импотентом. Майя утешила:
– Последнее время ты не в настроении, и на то есть причина. Ничего, секс не обязательная вещь. Настоящая любовь равно любовь минус секс. Ха! Кто это сказал? Чушь все это!
