Из расщелины высунулась сплющенная кожистая морда, отдаленно напоминавшая человеческое лицо. Со свистом втянув оттопыренными ноздрями воздух, морда оскалилась, явив редкие остроугольные зубы, зазубренные, точно зубья пилы. И отрывисто зарявкала, выпуская из пасти рваные струйки черного дыхания. Многоголосое рявканье по ту сторону стены из валунов ответило ей.
Цыпа толкал плот прочь от расщелины.
Тварь плюхнулась в Омут. Держа над черной водой жуткую башку, проворно поплыла за путешественниками, по-лягушачьи загребая корявыми лапами. Когти на тех лапах были длинными, кривыми, отливающими металлической синевой. За первой тварью последовала вторая, третья, четвертая… Струи черного дыхания тянулись за ними, словно дым от чадящих факелов.
– Рраава Глог… – прищурившись, определил Эвин. – Серые Мечники… Если верить Хроникам, эти твари встречались в ближних пределах более ста лет тому назад…
Он взялся за один из амулетов с ремешка на запястье. Эдгард полоснул сырой воздух круговым взмахом посоха, разминая плечи.
Но схватка не состоялась.
Громадное темное тело прошелестело над плотом в туманном небе. Пронзительный крик хлестнул Мечников, завернул их обратно в сумрак расщелины. Прогнав чудищ, все так же невидимый Крикун снова уселся на высоченном валуне, куда теперь правил Цыпа под руководством Стю Одноглазого. И снова призывно зажглись сквозь серую муть красные глазки твари.
– Видал! Видал! – загоготал Тони. – Вот он, наш Крикуша! А ты еще сомневался, Тихоня! А ты еще в него пулять стрелами хотел!..
– Ты вроде говорил, что в том проходе и поблизости не может быть Темных тварей, а? – осведомился Стю у Эвина. Торжество в голосе Одноглазого мешалось с остатками не рассеявшегося еще испуга. – А? Ну что молчишь? Нечего сказать? Вот то-то!.. А ты, Гололобый? То заладил: «точно уверен?», «точно уверен?», то заткнулся… «Точно уверен!» – еще раз передразнил Одноглазый Эдгарда и захохотал. – Уверен он! Сунулись бы сейчас в ту дыру… Эти твари сейчас бы наши косточки обгладывали.
– Ага! Ага! – закивал Тони, подвигаясь поближе к Стю. – Умник такой! «Идите за мной!» И прямо в пасть чудищам привел бы нас!..
– Что, Тихоня? – спросил еще Стю. – До сих пор сомневаешься, какой выбор нужно было делать? За Крикуном идти или туда, куда тебе приспичило?
Эвин промолчал. Судя по его напряженной позе, он что-то мучительно обдумывал.
– Он еще не сделал выбора, – просто ответил Эдгард.
– Какие тут могут быть сомнения? – поразился Стю.
– Когда выбираешь, за кем идти: за человеком или за Темной тварью, всегда есть место сомнениям.
Перед мысленным его взором проносились лица: разные, хорошо знакомые и не знакомые вовсе, виденные только единожды. Но все искаженные одинаковой гримасой предсмертной боли, окровавленные… И было еще одно, что связывало их, – лица эти принадлежали людям, погибшим во имя того, чтобы он, Эвин Сторм, сын Адама Сторма из рода Стальных Орлов… Тихоня достиг своей цели. Взял себе принадлежащее ему по праву, восстановился на своем месте. Гаг, Командор Крэйг, дюжина бойцов там, на Вороньем утесе… Почти полтора десятка человек…
Что же получается, они погибли напрасно? Не во имя торжества справедливости, а просто ради его «хотелки»? Великие боги, как же непросто понять, что истинно в этом мире, а что нет! Тем более непросто, что зачастую из-за принятого тобою решения страдают другие люди.
Если профан взваливает на себя великое дело, жди великих несчастий и большой крови…
Неужто правы разбойники: иногда бывает так, что мир становится не таким, каким его привык видеть, мир переворачивается. И белое становится черным, а черное – белым. Неужто и на самом деле Темная тварь может оказаться другом и спасителем? И поведи он людей, за которых взял на себя ответственность в тот якобы безопасный проход, он обрек бы их, усталых и израненных, на когти и пасти невесть откуда взявшихся там чудовищ?
Ведь не должно их быть там, в расщелине и поблизости расщелины!
Белое Пламя не могло обмануть. Так не бывает.
Как не бывает и то, что Темная тварь может желать людям добра.
Или?..
Рядом покряхтывал Мартин, которому Эдгард помогал перевязывать рану смоченной в лечебном зелье тряпицей.
Вот еще и Мартин получил нож в спину. Тоже, можно сказать, из-за него, из-за Эвина… Или, как его называют теперь, Тихони…
И вдруг неожиданное воспоминание проклюнулось из глубины сознания. Удачно и ладно, как по заказу, легло в прогал недоуменной пустоты, мучившей юношу.
…Мальчику тогда пришлось на целых три дня покинуть Дедушкин лес. На хуторе у Веселого озера сгорела мельница. Словно назло – в самую горячую для местных мельников пору, когда по окрестностям катались телеги торговцев, скупавших для предместий и дальних поселений продукты крестьянского труда, в том числе и муку. Обычно в подобных катастрофических случаях, грозивших общим убытком, мужики собирались всем миром, чтобы ликвидировать последствия и поскорее исправить положение. Как правило, и Дедушка не оставался в стороне, помогал чем мог. Но в последнее время старик сильно занедужил. Не пошел к Веселому озеру, послал Эвина, рассудив, что от мальчика толка будет больше, чем от него самого.
