Он внимательно посмотрел на нее. Покосился на собственную рубашку – заляпанную кровью, потрепанную, испачканную землей.
– А мои не противно?
– Нет, – твердо ответила Катерина и посмотрела ему в глаза.
Через минуту она уже красовалась в рубашке, полы которой закрывали юбку, а Алекс драл рукава у конфискованной.
– Не надо, – попросила Катя неуверенно, когда он направился к ней, сжимая в руках то, что раньше было рукавами. – Саш, я боюсь прикосновений.
– Смогла сдержаться ранее, сдержишься и сейчас, – Свидерский опустился перед ней на корточки, и она задохнулась от близости его тепла. – Потерпи. Нужно поскорее уходить, а ты не сможешь быстро идти босой. По моим ощущениям, сюда уже должны идти, чтобы проверить нас и с дозой для меня. Не хочется вступать в бой в закрытом пространстве.
Он говорил, уверенно обматывая кусками ткани ее ноги, – Катерина сжала зубы и смотрела в потолок, и от напряжения по щекам текли слезы. Алекс отодвинулся, заметил ее мокрые щеки и отошел на несколько шагов назад.
– Встань, походи. Нигде не давит, не натирает?
– Нет, – поспешно всхлипнула она и буквально выбежала из пещеры. Свидерский пошел следом, обогнал ее, запустил несколько светлячков, осветивших коридор, и быстро направился вперед. Он оставил Катю за спиной, словно совсем не боялся, что она может снова присосаться к нему.
– Как ты понимаешь, куда идти? – спросила Катерина через несколько минут, когда Александр остановился у одной из развилок, принюхался и уверенно свернул в левый коридор, потом поднялся вверх по крутому естественному пандусу, который она в своих блужданиях парой часов ранее не заметила и прошла мимо.
– Я же охотник, – усмехнулся Алекс, – много лет проработал боевым магом. Нас этому еще в университете учили. По воздуху определяешь, где есть выход на открытое пространство. В таких катакомбах приходилось работать, что, если не уметь найти выход или издалека почуять нежить – погибнешь.
В намотанных на ноги портянках шагалось легко, и Катя слушала мага, глядя на его спину. Под кожей наливались синяки, кровоподтеки, но он словно не чувствовал их. И появляющаяся за спиной темнота уже не страшила ее так, и вдруг появилась уверенность, что все будет хорошо, все закончится – и организм сразу захотел есть, пить, спать и прочее, что нужно нормальному человеку. А еще она поняла, что поступила совершенно правильно, назначив Сашу опекуном девочек. Пусть он никогда не узнает об этом, но, если бы что-то с ней случилось, никто бы лучше него не позаботился о них.
Катерина, погрузившись в свои мысли, спохватилась только тогда, когда голод внутри снова начал тяжело ударять в виски и требовать взять еще немного силы от источника впереди. Катя медленно, незаметно начала отставать от Свидерского – чтобы, если она сорвется, Алекс успел среагировать. И постаралась отвлечься разговором.
– Где сейчас мои дочери, Саш?
– У Мартина, – он оглянулся, увидел, что она отстала, нахмурился и подождал, пока Катя подойдет к нему. Делала она это с неохотой. – У него безопасно. Я думаю, его щиты вообще никто не способен вскрыть. Надо будет попросить, когда все закончится, поставить защиту и на тебя. И на детей. Тогда сможешь нормально жить.
– Я никогда уже не смогу нормально жить, – сказала она с неожиданной злостью и застыла в нескольких шагах от спутника. – Если все получится, Саш, отправь меня прямо в монастырь Триединого. А потом доставишь ко мне моих девочек. И не подходи ко мне, – она отчаянно выставила руки, потому что Свидерский сделал шаг к ней, – Саш, мне так трудно… не приближайся, пожалуйста. И не трогай меня. Я сейчас с ума сойду. Я сама не своя становлюсь. Пожалуйста!
Боль в ее голосе и снова потекшие слезы заставили его остановиться.
– Не отходи далеко, – только и сказал Александр и двинулся дальше.
Невероятно, как он находил скрытые в нишах лестницы, подъемы, выбирал верные повороты. Шагал легко, периодически останавливался, прикладывал руку к земле или гладил воздух и снова шел вперед. Светлячки роились вокруг них, как ласковые котята; Катя всхлипнула, и один из шариков вдруг подлетел к ее лицу, нежно потерся о щеку, заставив зажмуриться от сияния. Он был теплый и упругий, и Симонова невольно улыбнулась – и заметила, что Алекс повернул голову в ее сторону и тоже улыбнулся. Пальцы его чуть шевелились. Катерина протянула руку, чтобы погладить магический светильник – и тот замерцал, впитываясь в ее ладонь, и потух.
Герцогиня тяжело вздохнула и пошла дальше. Алекс сотворил еще несколько светлячков, отправил к ней – но она больше не касалась их. Так и шла, погрузившись в свои невеселые мысли. И не заметила, как спутник остановился, почти налетев на него.
– Что за?! – выругался кто-то, и Катерина из-за спины Свидерского успела увидеть только вспышку света и двух застывших мужчин посреди коридора. Вокруг них таяли странно продырявленные щиты. Один из магов вскинул руки в защитном жесте, второй касался запястья, словно рвал невидимый браслет. Алекс подошел к нему, провел над рукой ладонью.
– Отмычка, – сказал он ровно, заметив, как Катерина разглядывает дыры в куполах. – Разъедает слабые щиты на раз. Будешь учиться – на третьем курсе ее проходят. Поспешим, Кать. Этот, – он кивнул на мага, – успел-таки активировать сигналку. Скоро здесь будет многолюдно.
Катерина сразу поняла, что они уже очень близко к выходу и путь весь занял минут десять, не больше. Потянуло свежим воздухом, да и голове стало легче – будто массив горы стал меньше давить на нее.
