мрачнеющим лицам, только и ждали, чтобы на ком-нибудь отыграться. А кто подходит под это больше, чем беззащитная и не способная никуда деться я?
Амулет-переноску я время от времени проверяла, но он, увы, заряжался очень медленно и никак на прикосновение не откликался.
Мне выдали мужской лыжный костюм ужасающего ядовито-зеленого цвета. Костюм этот светился в темноте (предполагаю, и выбран он был исходя из того, что меня в нем можно было обнаружить издалека), вручили тяжелые мужские ботинки и плотные перчатки. И настойчиво попросили держаться поблизости, резких движений не делать, а если мое высочество чего-то пожелает деликатного, то не стесняться об этом сказать. Я кивнула в ответ, подумав, что скорее язык себе откушу.
Буквально через полчаса после моей встречи с Катей собравшиеся мужчины открыли Зеркало, и мы перешли в какой-то сарай, заставленный снегоходами. А затем в памяти остались только воющая вокруг метель и мой страх. Я боялась так и остаться в этих снегах неизвестно где, потому что лыжные очки забивало белое крошево, а когда я неуклюже смахивала его огромной перчаткой, обнаруживала, что вокруг ничего не видно. В конце концов я вцепилась в спину сидящего передо мной темного, Константина Львовского, закрыла глаза и почти уснула.
Проснулась я от какой-то тряски, прижавшись щекой к сидению снегохода, обхватив его руками и ногами как бревно. Но мы не двигались. Я зашуршала фольгой, которой меня кто-то заботливо накрыл, отлепилась от сидения, повертела затекшей шеей и сняла с глаз лыжные очки – они так врезались в кожу, что на ней наверняка останутся кровоподтеки.
Метель, слава богам, стихла, но от холода щипало ноздри, а вязаная лыжная маска у рта заледенела.
Все еще было темно, но из-под отступающих снежных туч светила узкая луна, насыщая белый покров долины голубоватым перламутром, а вокруг в ее сиянии были отчетливо видны три конические горы. Над одной из них стоял дымный гриб, подсвеченный красным, и его ежесекундно пронзало молниями. Я потерла слезящиеся от ледяного ветра глаза, присмотрелась и почувствовала, как сердце уходит в пятки. Гора со столбом дыма оказалась извергающимся вулканом, и алые потоки текли по склону прямо в нашу сторону, поднимая столбы пара и дыма.
Я могла бы поклясться, что на фоне черного неба вижу вылетающие из жерла вулканические бомбы, а, учитывая расстояние, размером они должны были быть с грузовик. Тут же вспомнилось, как Пол рассказывала, что одна такая бомба может пролететь несколько километров. А если эта огненная горушка взорвется? Тогда прощай и темные маги, и ритуалы, и третья принцесса дома Рудлог.
Ноги мои задрожали, но через мгновение я поняла: это не я поддалась панике – землю действительно потряхивало, при пробуждении мне это не почудилось. Снег шел волнами, будто вода, и вокруг гудело, словно вот-вот нас должна была засыпать лавина.
«Какая лавина, трусиха? До ближайшего склона несколько километров».
Глаза привыкали к тусклому свету, и я разглядела над двумя другими вулканами тонкие дымки, будто они покуривали, поглядывая на соседа, и думали: не пора ли нам тоже показать себя?
Я вздохнула и на слабых ногах пошла к мужчинам. Они, похожие на разноцветных идолов в своих лыжных костюмах и масках, кружком стояли вокруг непонятно как горевшего костра. Увидели меня, расступились, пропуская к огню, и я, продрогшая, подошла к пламени так близко, что ощутила, как краснеет и натягивается кожа на лице.
– Ваше высочество, – по голосу я узнала Львовского, – возьмите.
Он впихнул мне в руки большую термокружку, и я поспешно отпила из узкого отверстия. Горло ошпарило горячим так, что на глазах выступили слезы, но тело мгновенно отпустило, и я поняла, как же ужасно замерзла. Глотнула еще раз – вкусно, сладко. Хорошо. Совсем не обжигающе – это мне показалось по первости. Сейчас еще покурить, и жизнь совсем наладится.
Но судьба, видимо, решила, что хватит с меня приятных авансов, ибо следующие несколько часов стали самыми скучными в моей жизни. Мужчины большую часть времени молчали, изредка перебрасываясь словами, я прислушивалась к ним, бродя по кругу, усеивая окрестности окурками – уже подходила к концу пачка, и светлело за извергающейся горой небо, а ничего не происходило. Разве что все больше тряслась земля, вулкан, кажется, загудел в десять раз сильнее – и над соседним, который находился ближе к нам, вырос огромный дымный гриб. По склону потекла первая красная нить, расширяясь у истока. Я повернулась – так точно, третий уже плескал лавой, и она переливалась через край, как суп из кастрюли.
Злоумышленники тоже впечатлились, начали тревожно переглядываться.
– Я поставил щит, – сдержанно успокоил их высокий и худощавый маг с пронзительными темными глазами. По-блакорийски, но с заметным рудложским акцентом. – Лава сюда не пройдет, даже если поток успеет дойти. Оливер, как там у тебя? Чувствуешь что-нибудь?
– Ничего нет, господин Черныш, – резко бросил Брин (я узнала его по обширности талии). Эту фразу он повторял уже несколько раз, и с каждым повтором в голосе мужчины слышалось все больше отчаяния и раздражения.
– У нас совсем немного времени, – сухо проговорил его собеседник. – К утру наверняка уже несколько человек будут знать, где она и Свидерский.
Я подавилась готовым сорваться с губ возгласом. Они еще и Свидерского ухитрились поймать? А названный Чернышом продолжал:
– Есть разные методы поиска. Не хочется, чтобы нас здесь блокировали. В любом случае держитесь рядом, я способен удержать щиты долго, несмотря на то что стихийная активность периодически ослабляет их, и вывести нас. Но это потребует максимум сил, поэтому предпочтительнее вернуться в менее геоактивное место на снегоходах.
