хуже. Даже самому себе он не мог ответить на аналогичный вопрос, что уж говорить о Верховном архоне.
– У меня нет объяснений. Она ушла.
– Макс, «она» – это сопливая девчонка, еще неделю назад не имевшая представления ни о существовании Изнанки в целом, ни о переходах в частности. И ты хочешь сказать, что она ушла от тебя? Да за последние лет триста в Оке не было комтура твоего уровня. Поэтому я повторюсь, как?
Уникум не нашелся с ответом. Если когда до этого ему и приходилось чувствовать себя подростком, которого отчитывают за глупый провал, то Макс подобного не помнил. Но отповедь была справедливой.
– Я с этим разберусь.
– Наразбирался уже, – проворчал архон.
Он не злился, как могло показаться. Он боялся. Боялся до жути: стройная система, существовавшая веками, дала трещину. Проблема, изначально представлявшаяся лёгким неудобством, оказалась не по зубам его лучшему комтуру. Можно сколько угодно перекладывать ответственность на Макса, но очевидно, что раз девица обманула его, то у остальных не было бы и малейшего шанса. Аналитики не давали никаких прогнозов. Впрочем, тут тоже нечему особо удивляться: первый переход с Изначального уровня. История Ока никогда не была коньком архона, но положение декрета «О принципах» об исключении всякого женского влияния он помнил прекрасно. Как просчитать то, чему в принципе нет аналогов? Ещё этот юродивый со своей кошкой. Сначала он ставит весь ареопаг перед фактом, что надвигается Армагеддон, потом туманно сообщает, что «бездействие не поможет, а усердие навредит», и замолкает, никак более не комментируя происходящее. И ведь не отмахнешься, Эреб попусту не болтает. Одно его слово, и ареопаг единогласно соглашается снять наблюдение с Грея, здесь-то Хранитель высказался, но опять же, не объясняя ровным счётом ничего.
Макс не прерывал раздумья Верховного. Знал, что рано или поздно тот спросит о конкретном плане действий. Не ошибся.
– Излагай уже, комтур. Что-то ты наверняка надумал.
– Надо вернуть наблюдение за Греем, причем…
– Не обсуждается!
Комтур не собирался сдаваться так легко.
– …Причем вернуть так, чтобы он это заметил. Нарочито, на грани преследования. Я бы даже пару комтуров отправил. Пусть он испугается. Люди в панике действуют под влиянием эмоций, становятся предсказуемыми. Тем более он скорее всего уже в курсе ситуации в Саду. Он же не идиот, должен понимать, что будут дальнейшие действия.
Архон молчал. Махнул рукой, мол, продолжай.
– Мы не можем просчитать девчонку, пусть так. Но если запаникует Грей, то она и подавно.
– Ты же понимаешь, что с ней не всё так просто? – всё-таки вмешался Верховный. – Как бы нам того ни хотелось, она не преподнесёт нам сама себя на блюдечке с голубой каёмочкой. Или ты считаешь, что от паники они спутают переход с парадным входом Ока?
Макс продолжал настаивать на своём:
– Нет, не считаю. Но я уверен, что это лучшая стратегия. Если мы лишены возможности прогнозировать, надо отобрать её и у них. Пусть паникуют, пусть бегут, а нам останется лишь подкорректировать их маршрут. Всё! Мы же понимаем, что чем дольше они остаются вместе, тем меньше у нас шансов всё исправить. Он чертов гений!
Макс старался контролировать бушевавший внутри коктейль из ярости и ненависти.
– Объективно более одаренного ученика у меня не было.
Архон решил тактично не упоминать тот факт, что Грей вообще единственный ученик комтура. Но, по сути, Макс прав: мальчишка обладал выдающимися способностями, и только благодаря им он удостоился наставника, ни разу до этого не соглашавшегося учить «всю эту бездарь малолетнюю».
Верховный принял решение.
– Хорошо, действуй. Чем меньше инсинуаты будут осведомлены о деталях, тем лучше. По возможности комтуров тоже избавь от подробностей, – распорядился он и жестом прервал попытку Макса возразить. – По возможности! Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что на данный момент цена ошибки уже не просто велика? Она катастрофична.
Не дожидаясь ответа комтура, архон повернулся и направился к выходу. И снова всепоглощающий ужас отразился в глазах Верховного. Не смотреть ни на кого нельзя, чтобы кто-то заметил такое состояние главы Ока! Даже железный комтур, особенно железный комтур.
«Гулять» как-то незаметно превратилось в посещение зоопарка. Соне непременно захотелось увидеть яллару и узнать, чем же они с ней так похожи. Зверёк оказался на редкость очаровательным: длинные кроличьи уши, хитрющая заостренная мордочка, длинный хвост, ближе к концу покрытый пушистой шерсткой, но самый кончик – лысый. И постоянно в движении. Оба: и хвост, и яллара. Грей очень точно уловил сходство.
Перекусить устроились неподалеку от бассейна с пингвинами. Чуть правее виднелся вход в павильон с попугаями. Рядом со входом висела огромная клетка с парочкой ярких пернатых. От порыва ветра клетка слегка качнулась, птицы переполошились, и одна из них потеряла перо. Немного покружившись, перо медленно опустилось на дно клетки.
