преступников, зато вы можете призвать их прекратить подрывную деятельность и склонить голову перед законными властями. В конце концов, как их бывший командир, вы по-прежнему имеете на них какое-то влияние. Уверен, вас они послушают, и тем более вас послушают те, кто сочувствует этим заблудшим. Поверьте, вашим бывшим товарищам гораздо лучше будет, если они покаются! Все могут ошибаться, а судить тех, кто свои ошибки осознал, будут гораздо мягче!
Ни на грош не верю. Вряд ли я хоть немного близок к пониманию того, что происходит сейчас в стране, но то, что власть предержащие могут совершить такую глупость, как оставить в живых своих идеологических противников – а мои соратники, похоже, действительно не просто вернулись к своей прежней жизни, иначе о них никто бы и не слышал, – я не верю. Только говорить об этом дознавателю не стоит. И я ошибся, когда предположил, что меня ведут на допрос. Этого Фромма совсем не заинтересовало, чем я занимался последние месяцы. Он убедился, что все это время меня не было в стране, а подробности ему не интересны. Ни мое возможное дезертирство, ни даже тот факт, что меня могли завербовать первородные, он даже не рассматривал. И мой рассказ, думаю, только подтвердил его выводы. Если бы я хоть немного знал о том, что произошло, я бы ни за что не представился своим именем и уж точно не прошел бы так нагло в город. Дознаватель Фромм прибыл в Роверн не для того, чтобы меня допрашивать. Он приехал, чтобы меня завербовать! А что? Отличная возможность пошатнуть позиции не согласных с новой властью! Если правда то, что он говорил о моей популярности в народе, очень многие задумаются, когда узнают, что я не на стороне «бунтовщиков»! Не удивлюсь, если меня еще и публично выступать заставят! Даже если лидеры контрреволюционеров не послушают моего призыва сдаться, помощь для «группы патриотов, свергнувших кровавого короля», все равно выйдет значительная. Что ж, мне теперь оставалось только продолжать уже выбранную линию поведения. Буду демонстрировать полную готовность к сотрудничеству.
– Хорошо. Конечно, я готов сделать все возможное, чтобы исправить вред, причиненный моими бывшими подчиненными. Тем более если они действительно прикрываются моим именем. Что я могу сделать, господин Фромм?
Лицо дознавателя осталось таким же приветливым и участливым, каким было в течение всего разговора, но мне показалось, что на секунду по нему промелькнуло странное выражение – легкое презрение пополам с недоверием. То, как быстро я выказал готовность к сотрудничеству, говорило либо о моей крайней глупости, либо о том, что я лукавлю. Даже если бы я действительно хотел помочь отловить своих друзей, не догадаться, что это в любом случае для меня плохо закончится, было бы трудно. Когда я выполню свою задачу, меня так или иначе тихо уберут, просто чтобы глаза не мозолил и не говорил чего лишнего. Ну а недоверие понятно – господин Фромм недоумевает, как такой недалекий слюнтяй ухитрился хоть и недолго, но вполне успешно воевать против первородных, и это несмотря на то, что регулярная армия до этого неоднократно терпела поражение.
– О, позвольте мне позаботиться об этом, лан Варден. – Дознаватель улыбнулся слегка напряженно, все еще не веря в мою покладистость, – Мы с вами отправимся в столицу, где вы выступите на центральной площади – я думаю, мне удастся это устроить. А уж народ позаботится о том, чтобы ваши слова дошли до нужных ушей, тут можете даже не волноваться. Возможно, потребуется не одно выступление, но тут уже зависит от результатов. Что ж, если мы с вами договорились, то позвольте еще раз принести извинения за действие некоторых несознательных стражников. Камера, в которой вас содержали, просто ужасна – она предназначена для настоящих преступников, вы же ни в чем не виноваты. Виновные будут наказаны. В столице вам предоставят гораздо более комфортные условия, это я могу вам обещать. Вот только сделать это до нашего отъезда будет несколько затруднительно… Сами понимаете, отпустить вас в гостиницу сейчас было бы слишком опасно – прежде всего для вас самого. Впрочем, я думаю, и здесь можно что-нибудь придумать…
– Не стоит так переживать, – я вспомнил о Говорне, которая могла снова попытаться меня найти, и поспешил успокоить Фромма. – Поверьте, все это по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть, будучи в плену, сущая ерунда. Если вы сможете распорядиться, чтобы меня получше кормили и принесли тюфяк или хотя бы солому, я вполне могу потерпеть еще несколько дней.
– В этом даже не сомневайтесь! Да и несколько дней ждать не придется, я все подготовлю уже послезавтра, или даже раньше. Поверьте, у меня самые широкие полномочия.
Обратно в камеру меня проводили очень вежливо и, действительно, сразу накормили. С учетом того, как мне приходилось питаться в последнее время, обед, действительно, мог бы сойти за королевский – мне досталась краюха настоящего хлеба, кусок сыра, кровяная колбаса и целая гора пшенки со шкварками. Настоящая пища богов! Ко всему прочему мне принесли еще целый кувшин вина, и довольно неплохого! Пить хотелось после кружки воды в день неимоверно, но я не позволил себе выхлебать все разом. Свалиться пьяным, чтобы пропустить визит гоблинши, было бы преступлением. Вместо запрошенного тюфяка в мою камеру внесли настоящую кровать – деревянную лавку с топчаном, набитым шерстью, и даже накрыли все это относительно чистой простыней. Похоже, со мной вынужденно поделился спальным местом кто-то из стражников. Не заснуть оказалось сложно. Я так и провел весь день, не позволяя себе улечься – боялся, что усну и не услышу, как пришла Говорна. А еще я очень переживал, что девчонка по какой-то причине не сможет сегодня явиться. Если завтра меня увезут, она так и останется в неведении. В общем, немного расслабиться я смог, только услышав голос девчонки. В этот раз она пришла гораздо позже, ближе к рассвету:
– Эрик! Ты как?
– Все хорошо. Говорна, меня скоро увезут отсюда. В Бермут, столицу.
– Зачем?!
