каких-то пристроек, и оттого создавалось впечатление, будто окружающие постройки стараются держаться подальше от неприятного соседа. Меня сопроводили к главному входу, и я успел прочитать лаконичную вывеску: «Канцелярия тайной стражи». «Странно, – подумал я. – Главной задачей тайной стражи всегда было обеспечение безопасности государства, и прежде всего короля. Король мертв – а тайная стража вот она, живет и здравствует. Или тут уже другие люди сидят? Состав сменился?»
К выступлению меня готовили серьезно. Даже речь написали. Хорошую такую речь, в которой я, как боевой тысячник и просто как гражданин своей страны, должен был призвать всех, кто сопротивляется новой, законной и милостивой власти, это сопротивление прекратить, сложить оружие и рассчитывать на снисхождение. Хорошая такая речь, убедительная. Я ее даже разучил – зачем расстраивать людей, они же старались, сочиняли. Вот только зачитывать ее я не собирался. И дело тут было даже не в том, что я так уж верен покойному королю. Да, я давал ему присягу, но после его смерти мои обязательства перед его величеством Гримом аннулированы. Да и, из песни слов не выкинешь, была эта присяга для меня просто формальностью. Сначала я пошел в армию от безысходности, боясь принимать самостоятельные решения. Потом я сражался за себя и своих товарищей. Насмотревшись на зверства первородных, я только укрепился в своем решении. Как ни крути, а Артания стала моей родиной, и я защищал страну и народ – свою страну и свой народ. Весь, в том числе и его величество Грима, хотя по большому счету мне было все равно, кто именно сидит на троне. Верность друзьям тоже не была главной причиной моего решения. Я безмерно уважаю всех моих соратников и безмерно им доверяю. Да, Беар, как и Хамелеон – бывшие воры, и обелять их было бы глупо. Праведниками они никогда не были и грехов за ними достаточно, и до того, как попали в армию, они, прежде всего, думали о своем собственном благополучии. И именно поэтому ни Беар, ни Хамелеон никогда не стали бы в открытую противопоставлять себя правительству. Не их методы. Я бы не удивился, если бы они вернулись к своему ремеслу после окончания войны. И то, что они воспротивились смене власти, говорит о многом. В чем-то эта власть замазалась настолько, что даже бывшие воры, циничные и непривыкшие обременять себя моральными терзаниями, посчитали невозможным оставить все, как есть. И вот тут мне снова вспоминаются кучи трупов в рощах, занятых эльфами, и неожиданно закончившаяся война. Я уже почти не сомневаюсь, что эти события связаны. И вот эта причина для меня является действительно важной. Даже если это не точно, даже если есть только возможность, что те тысячи мертвецов – дело рук захвативших власть, я просто не имею права хоть как-то в этом участвовать. Такое мне не простят, а, главное, я сам такое себе не прощу. Плевать на все, плевать на возможные последствия, но я эту речь читать не буду. А еще я, кажется, придумал, как мне сбежать. Вряд ли из этого что-то получится, но если выйдет – о, это будет очень красиво. Я даже сам поразился своей наглости в тот момент, когда эта идея пришла мне в голову.
Подготовка к публичному выступлению шла полным ходом. По городу расклеивались в срочном порядке нарисованные листовки с объявлениями. «Спешите! Герой войны с первородными выступит с обличением бандитов и бунтовщиков, которые, прикрываясь его именем, чинят беспорядки!» То же самое выкрикивали зазывалы на всех перекрестках. Я, признаться, чувствовал себя каким-нибудь знаменитым актером перед бенефисом на столичной сцене. Да в какой-то степени это так и было. Мою скромную персону, кстати, тоже не обошли вниманием – в срочном порядке мне пошили парадную форму, постригли и побрили, и даже нанесли какой-то макияж. Мне даже удалось выторговать себе пехотный меч – все же будет странно, если тысячник Охотничьего легиона будет выступать безоружным. Забавно было видеть, как суетятся господа тайные стражники, готовясь к столь удачной, по их мнению, акции. Еще бы! Выбить идеологическую базу из-под ног бунтовщиков, разом лишив их поддержки народа!
Выступление было назначено на полдень завтрашнего дня – те, кто все это затеял, очень спешили. Смешно, но мне тоже не терпелось побыстрее закончить этот фарс, так что тут наши планы совпадали. Специально для моего выступления на дворцовой площади был собран помост – примерно такой же, как и в дни публичных казней, только без виселицы или колоды для отрубания голов. Я посчитал это очень символичным.
И вот, когда часы на башне пробили полдень, я взошел на помост. Я даже как-то растерялся, когда увидел огромную толпу, которая собралась на площади. Стыдно признаться, но у меня задрожали ноги. Не потому, что я боялся того, что мне предстоит сделать, просто до сих пор я как-то ни разу не попадал в такую ситуацию, когда моих слов ждет СТОЛЬКО людей. Молча ждет! Я даже и подумать не мог, что несколько тысяч человек, собравшись в одном месте, могут сохранять тишину. Начать я решил так, как было написано в составленной для меня речи:
– Граждане Артании! Многие из вас слышали обо мне и о деяниях, которые я совершил на благо нашей страны. Я никогда не стремился стать героем, я просто честно и в меру своего разумения исполнял свой долг, который на меня возложила родина. И я исполнил его до конца – даже когда противник захватил меня в плен, я не сдался. Я каждый день по капле собирал силы для побега, я стойко переносил лишения и невзгоды, и все мои мысли были направлены только на то, чтобы вернуться на родину и продолжить ей служить. И мне это удалось. Я вернулся, несмотря на то что все считали меня погибшим. И что же я увидел по возвращении?
Дальше по сценарию режиссеров этого спектакля я должен был рассказать о том, что мои бывшие соратники грабят и без того разоренную страну, да еще и используя мое имя (хотя я так и не понял, как именно они его используют, а от уточняющих вопросов все, кого я спрашивал, уклонялись). Я должен был попенять народу Артании, что он, вместо того чтобы приложить все силы для восстановления страны после опустошительной войны, мешает новому справедливому правительству, которое прекратило эту войну, и призвать прекратить это делать, а, наоборот, помочь принести достаток и процветание на оставшиеся земли. Ничего этого говорить я не стал:
– А увидел я раздор и братоубийство в той стране, которую защищал. Я увидел, что пока я находился в плену, короля свергли, и теперь купцы делят освободившийся трон. Я увидел тысячи трупов моих сограждан в лесах Артании, которые теперь принадлежат первородным. И знаете, сограждане, я не
