Джекоб снова взял меня за руку, и у меня промелькнула мысль, что вот я ужинала с этим потрясающим мужчиной, он слушал мой рассказ, утешал меня, а Надия сидела дома. Опять одна.
– И вот теперь у нее снова проблемы с сердцем из-за какого-то зловредного вируса, – вздохнула я.
– Но теперь у нее есть ты, – сказал он. – Сам факт, что вы нашли друг друга, уже чудо и подарок судьбы. Вам надо радоваться.
Конечно, мне захотелось рассказать Джекобу правду… что мы с Надией все-таки чужие друг другу – хуже, чем чужие – из-за того, что произошло с Риком. Все эмоциональные узы, возможно, и существовавшие между нами, были нарушены. Я не чувствовала любви в своем сердце, было только чувство долга. Конечно, я должна была заботиться о ней в такой тяжелый момент. Но между нами не было ни доверия, ни настоящей близости, какая бывает между родными людьми. Наши разговоры были поверхностными, о мелочах, и я не чувствовала, что могу ей доверять и быть с ней искренней. Я всегда была настороже.
Я даже не сообщила ей, что встречусь сегодня с Джекобом, потому что не сомневалась, что если она узнает, то начнет с ним флиртовать, – потому что где-то на уровне подсознания ей хотелось быть мной. Надии хотелось обладать всем, что принадлежало мне, и если я снова открою ей душу, она украдет все это из моей жизни.
Безумием было так думать, я это знала. Это напоминало сюжет из старинного готического романа.
Меня не радовало, что я не испытывала любви к Надии, моей сестре-близняшке, тем более в ее теперешнем состоянии, и я не могла пересилить себя и признаться в этом Джекобу. Мне не хотелось, чтобы он считал меня бездушной, черствой эгоисткой.
И я не хотела быть такой. Надеялась, что постепенно смогу преодолеть отчуждение.
– Ну, а ты? – спросила я, отчаянно желая сменить тему разговора. – У тебя есть братья или сестры?
Он наклонился вперед и налил себе вина.
– У меня есть младшая сестра, она живет в Миннесоте. Она журналистка, замужем за инженером-строителем.
– А ты не женат…
Он покачал головой:
– Уже нет. Но когда-то был.
– Что случилось?
Он посмотрел на наши соединенные руки и переплел свои пальцы с моими.
– Она погибла в башнях-близнецах.
Я тихонько вскрикнула:
– Господи… Мне очень жаль…
Джекоб кивнул мне в ответ.
– Так что я знаю все о чувстве вины, Дайана, – сказал он, подняв на меня глаза, – потому что именно я привез ее в Нью-Йорк. Ей нравился городок, где мы жили, и она не хотела переезжать в большой город, но она всегда старалась меня поддержать и пошла на такую жертву ради моей карьеры. – Джекоб перевел взгляд на огонь. – Моя жена была финансовым аналитиком. Работала на верхних этажах и не могла спастись.
Несмотря на любопытство, я не стала расспрашивать его о подробностях ее гибели и вынуждать его перенестись в то время. Если бы он хотел рассказать мне больше, то сделал бы это.
– Я долго не мог смириться с этим, – проговорил он. – Злился.
– Сейчас ты, кажется, уже не злишься.
Он наклонил голову набок.
– Теперь нет.
– Что-то изменилось?
Он немного помолчал, глядя на огонь, и я любовалась отблесками пламени в его глазах.
– Прошло уже больше десяти лет, – сказал он, – так что у меня было достаточно времени, чтобы погрузиться в горе. Честно говоря, я был прикован к нему. Моим единственным спасением была больница, заставлявшая меня сосредоточиться на чем-то внешнем. Я должен был фокусировать внимание на пациентах, иначе они умрут. – Он замолчал и посмотрел на меня. – Иногда люди действительно умирают, и не потому что я делаю что-то неправильно, а потому что такова жизнь. И я был не единственным, кто потерял в тот день своих близких.
– Да… Ужасный был день.
Он снова посмотрел на наши руки.
– Я знаю, что скажу банальность, – проговорил он, – но жизнь коротка, и смерть ждет всех нас. Так какой смысл жить, если мы не получаем настоящую радость? По крайней мере, хоть иногда, – добавил он. – Я не говорю, что мы не должны горевать или чувствовать себя несчастными – это тоже составляющая жизни. Но не нужно забывать и про другую сторону этого, когда время кажется нам унылым.
– Какую другую сторону? – спросила я.
