удаются несколько фланговых проходов, и даже срабатывает «стеночка» со Стрельцовым, но удар приходится в защитника, и мяч покидает пределы поля.
67-я минута. Снова пытаемся что-то создать у чужих ворот. Англичане совсем забыли об атаках, за что стадион награждает их возмущённым свистом. Защищаться ведь тоже занятие хлопотное, сколько сил тратится на то, чтобы отобрать у соперника мяч!
А финальный свисток всё ближе и ближе! Да что ж, твою мать-то, неужто моё попадание в прошлое выльется всего лишь в серебряные медали?
Всего лишь… Алексей Лозовой из будущего от радости прыгал бы в кресле с бутылкой пива в руке, выиграй наши «серебро» мундиале. Да советская сборная вошла бы в историю, это вам не 4-е место! А Егору Мальцеву этого уже мало, он-то уже видел себя с «Никой» в руках, главной звездой финального матча чемпионата мира! Да, английские газеты после полуфинала с немцами отдали должное моему мастерству, но после главного поединка как бы не пришлось засунуть свои амбиции куда-нибудь подальше.
80-я минута. Рвусь в самую гущу событий, меня то и дело лупят по ногам, но я играю сквозь боль, стиснув зубы. Если не сломают, буду рваться к чужим воротам до последней секунды.
Время летит, словно экспресс «Красная стрела». Я уже на месте центрального нападающего, мы со Стрельцом в паре, пытаемся вдвоём продавить эшелонированную оборону англичан, чуть позади Воронин, Численко, Метревели, а наши оборонцы вообще уже в центре поля, того и гляди побегут в чужую штрафную… От проходов по флангу я решил отказаться, всё равно после моих навесов высокие английские защитники выносят мяч. Особенно Джек Чарльтон – все передачи в штрафную он прерывает на самом интересном месте.
А вот Гиля продолжает пахать бровку, он уверен, что рано или поздно, не мытьём, так катаньем, но хотя бы один прострел или навес достигнет цели. Вот Хусаинов совершает очередной забег, на замахе убирает Коэна и, прежде чем его накрыл Бобби Мур, отправляет мяч по дуге в штрафную площадь англичан.
Краем глаза замечаю, что Стрелец аккуратно так, в пределах правил, оттесняет Джека Чарльтона в сторону, давая мне возможность принять мяч. Но в то же время в последний момент понимаю, что по инерции пролетаю вперёд и, что самое хреновое, не успеваю затормозить. И в этот миг словно сам собой получается акробатический кульбит, и я не глядя, чисто интуитивно, наношу «удар скорпиона» в стиле Ибрагимовича. Выставив руки перед собой, смягчаю падение на порядком изжёванный газон и только после этого поднимаю голову.
Гол! Мяч в воротах! Бэнкс сидит на траве, понуро опустив голову, английские защитники застыли, словно участники новомодного в будущем флешмоба Mannequin Challenge, стадион притих, и на мне собирается куча-мала, как и после моего гола немцам.
– Малец, что это было?! – слышу чей-то вопль.
– Это «удар Мальцева», который под таким названием и войдёт в историю, – теперь уже узнаю радостный голос Серебряникова.
Наконец выбираюсь из-под завала, всё ещё пытаясь осознать, что же я такое сотворил. Понятно, что многие спишут это на случайность, мол, повезло парню, что мяч в створ ворот угодил. А я и не спорю, бил наудачу, но ведь всё же извернулся так, что мяч влетел, как мне тут же пояснили, под самую перекладину, став неберущимся для Гордона Бэнкса.
Находящиеся в прострации англичане разыгрывают мяч с центра поля. Стадион гудит, свистит, почти 100 тысяч болельщиков (не считая нескольких советских) возмущены пропущенным мячом и требуют обрушить на ворота Яшина шквал атак. Но времени слишком мало. Звучит свисток Готтфрида Динста, а это значит, что, как и в том финале без Мальцева, будут назначены дополнительные 30 минут.
– Ребята, надо дожать! – орал обычно спокойный Морозов сорванным голосом. – Второго такого шанса у нас может никогда не быть! Да что я говорю, вы же взрослые мужики, вы же сами всё понимаете!
– Пасуйте на Мальцева, он создаст остроту, – на правах капитана посоветовал Шестернёв, которому врач бинтовал правое колено.
До этого Белаковский снова успел всадить мне дозу обезболивающего, которой, по его словам, должно хватить на 30 минут. Ага, пасуйте, грустно подумал я, глядя на перетянутую жгутом распухшую щиколотку. Не фига на калеку надеяться, он и так уже сделал всё, что мог. Была бы возможность, я даже, не исключено, попросил бы замену… Нет, не попросил бы. Потому что знал – никогда себе не простил бы, проиграй мы этот овертайм без меня. А если проиграют со мной… Ну что ж теперь, значит, судьба. В любом случае нынешний регламент не созрел ещё до замен в ходе матча.
Дополнительное время не дарит зрителям бесшабашных атак. Те и другие боятся пропустить мяч, и под свист трибун он всё больше перекатывается поперёк. Может, англичане надеются на повторный матч 2 августа, но я всеми фибрами души против. Чувствую, за два дня голень разнесёт так, что будет точно не до футбола. Банишевский, который мог бы меня подменить, вообще на костылях. Если у нас и есть шанс, то лишь в сегодняшнем матче, пока адреналин позволяет носиться по полю сквозь боль. И я ношусь, продолжаю своё броуновское движение от бровки до воображаемой центральной оси поля, периодически пересекаясь со Стрельцовым. В один из таких эпизодов я решаюсь провести «вертушку», и финт удаётся! Рядом со Стрельцовым Бобби Мур, которому не остаётся ничего другого, как бросить своего подопечного и ринуться мне наперерез. До ворот метров двадцать, я пересекаю линию штрафной и, когда Мур валится в подкате, пасую на Стрельцова. Эдик с ходу, как-то коряво пробивает по воротам…
Ну и пусть коряво, пусть удар получился слабеньким, зато и Бэнкс не менее коряв в этот момент. Не успевает свести ноги, и мяч аккуратно так прокатывается в «калитку», медленно пересекая линию ворот.
– Го-о-о-ол!
