нормальное состояние.
«К следующему году пройдет», – успокоили меня, хотя самих передернуло от воспоминаний.
Вопрос, где они успели подвиснуть на шпорописательской деятельности, я предпочла опустить, чтобы не бередить ни их, ни свою рану. Кира также пребывала в состоянии легкой апатии и думать о чем-либо, кроме подушки, отказывалась. На пару к Гансу мы едва-едва ее выволокли, но девушка все равно норовила утопать обратно в объятия Морфея или же заснуть прямо тут.
– Заходим и рассаживаемся. Через одного, – дал указания Ганс.
Он открыл аудиторию и поспешил посторониться, чтобы его не снесла хлынувшая толпа адептов.
Началась битва за места, в которой мы решили не участвовать. Потерь много – результат не очень. Да и нужна нам галерка сегодня? Пусть страждущие выдохнут с облегчением – она им все равно не поможет. Именно на галерке списывать сложнее всего, ведь в эту сторону направлены все поисковые чары преподавателя. А если и не чары – он лично проследит, чтобы шпоры не покидали карманов и не попадались на глаза несчастным адептам.
Выждав, пока двери перестанут ломиться от потока озабоченных оценками, мы поздоровались с Гансом и пошли к первому ряду. Здесь царили тишина, пустота и умиротворенность. Столь вакантные места оказались почти пусты: только на третьем ряду находился ближайший к нам адепт. Что показательно – он шпор не покупал. Профи. Такие только собственными работают.
Шум в аудитории стоял еще с четверть часа. Кто-то вырывал листы из тетради, кто-то повторял про себя основные формулы, кто-то молился, а кто-то (для успокоения) выколупывал гвоздь из парты. В любом случае все были заняты делом. Скучали только болотные, то есть не выспавшиеся мы. А все из-за некоторых…
Я обернулась к галерке, где сидела внешне совершенно спокойная эльфийка, ночью прибежавшая к нам и заказавшая комплект шпор по всем предметам для контрольных за тройную цену. Отказать братья не смогли, и мы всей компанией корпели над заказом.
– Итак. – Ганс прошел к своему столу, уселся, вытянул ноги, демонстрируя свои новые туфли, и с явным наслаждением объявил: – Начинаем работу.
Не было никаких эффектных пассов, заклятий или прочей мишуры – просто перед нами появились варианты. Судя по скорбным лицам адептов, у каждого – свой, и списать у соседа возможности не было.
Я лениво глянула в опросник. Одна страничка, две, три, четыре, пять… Остановилась на двенадцатой. Моему недоумению не было предела. Вопросы имелись на каждой странице. Судя по нумерации, всего их было сто двадцать семь. Тотальный опрос, на каждый из вопросов – меньше минуты. Да уж, куда тут списывать. Хорошо хоть, варианты ответов имелись.
Открыв тетрадку под внимательным взглядом преподавателя, я выдрала листик и принялась рисовать ромашки. Сегодня меня тянуло на растительный орнамент. Хотя… Я решила немного пошкодить и неожиданно для себя ответила на все вопросы. Разумеется, неправильно. Только неправильно. На все вопросы.
Вита, которая, кажется, поняла, чем я занимаюсь, неодобрительно покачала головой, но от комментариев воздержалась. Плюсик контрольной – здесь никто не может говорить вслух, кроме преподавателя. Хотя… были люди, которым это разрешалось.
В аудиторию, тихо постучавшись, вошел декан. Кажется, он главный у боевых магов, но точно сказать я бы не рискнула. Сами-то мы пока ни к какому направлению не принадлежали. Только после первой сессии у нас поинтересуются, кого мы хотим осчастливить своей персоной. Если результаты экзаменов будут соответствовать, после практики нас обрадуют известием о новом факультете. А пока мы абитуриенты (то есть никто) в иерархии любимой Академии.
Декан одобрительно оглядел занятых работой адептов, споткнувшись на нашей честной компании, которая на бланках играла в крестики-нолики с воображаемыми друзьями или рисовала мангу – вместе с Кирой нам удалось заразить этой напастью и остальных. Вита сопротивлялась больше других, но и она поддалась тлетворному влиянию. И только мне было грустно, потому что вопросы быстро кончились и выбрать что-нибудь неверное я уже не могла.
Мужчина прошел к нашему Гансу и сел рядом, о чем-то тихо говоря. Наш преподаватель молчал, предпочитая слушать вышестоящих, но радости от сообщаемого явно не испытывал.
– Мела, Кристон, Вирдин, Калеса, Триган, Мелори, Эндакат, Вир, Эливианель, Лоенс, Мактор, ноль за работу, покиньте аудиторию. Шпоры оставьте на входе, мне любопытно.
Названные с явным неудовольствием поднялись и посеменили на выход. Пререкаться никто не стал – это вам не наши школы, где дети клянчат оценки и рыдают перед столом учителя вместо того, чтобы учить. Тут же попался – свободен. Удивительно, что на нас никто из уходящих не смотрел. Сами попались – сами и виноваты. А мне, пожалуй, нравится система.
– Четверть часа до конца, – громко оповестил преподаватель, сделал жест, словно открывал ящик стола, и выложил перед собой шпаргалки. Декан тоже решил полюбопытствовать.
Я уткнулась в свою работу, делая вид, что очень занята. Так занята, что даже их взгляды колючие не ощущаю. Совсем-совсем.
– Написавшие – сдаем работы, – разрешил Ганс, и началось паломничество. Каждый подходил, клал свои листочки разной степени исписанности,
