сжимал в кармане чудо-шпору и уходил, довольный. Как там говорят? Не пойман – не вор. Здесь вот тоже так жили адепты. Не пойман – сдал.
Декан только головой качал:
– Достойная смена.
Ганс был не столь очарован.
– Думаешь? В качестве бонуса я просто не стал срезать тех, кто ходил. Только не говори, что ты не заметил.
– Заметил, – усмехнулся наш незапланированный наблюдатель. – Но если они разучатся списывать, как я буду веселиться в следующем семестре? Да и нашим трудягам нужно подзаработать.
Ганс покосился в нашу сторону.
– Этим? Не думаю, что у них недостаток карманных средств.
– Зато смекалка на уровне. И поработали они славно.
Декан подтолкнул одну из шпор моего производства.
Я же делала вид, что перечитываю свою работу. Ага, вверх ногами читаю, развиваю технику чтения.
– Славно, – согласился наш любимый преподаватель. Глянул в мою сторону и, заметив пристальное внимание, усмехнулся: – Даже не верится.
– Порой чудеса случаются, – поделился опытом декан и поднялся. – Закругляйся, собрание кафедры с минуты на минуту. Думаю, и дети хотят поскорее воздухом подышать.
Ганс кивнул. Дождавшись, пока наш незваный зритель удалится, он встал из-за стола:
– Заканчиваем. Две минуты, чтобы сдать работы и покинуть аудиторию.
Паломничество мгновенно набрало силу. Получить ноль (а столько и ставилось, если совсем не сдать работу) не желал никто. Даже среди нас таких оригиналов не имелось.
Моя работа легла поверх трудов всех остальных болотных, и быть ей погребенной под стопкой контрольных подпиравших нас сзади адептов, если бы Ганс не выхватил ее за секунду до полного исчезновения из виду.
«Прыткий», – не могла не отметить я.
Чесались пятки, а это к любопытству, и отнюдь не к моему.
– Вересная, задержитесь.
Я даже не удивилась. И Вита не удивилась, и Кира… И даже братья-болотники.
– Не опаздывай, – кинули они и влились в убывающий поток адептов. Скорость, с какой болотные покидали аудиторию, не поддавалась точному измерению. Но быстро. Очень быстро.
Я только вздохнула и помахала на прощание. Бросили, как есть бросили. На растерзание оставили. И кого? Одну хлипенькую меня, будто я что-то могу противопоставить этому… Я покосилась на Ганса, который быстро проверял мою работу и хмурился. Досадливо так, словно другого ожидал. А что другое? Не могла же я правильные ответы писать! Совесть не позволяла. Да и скучно это.
– Дана, как вы это объясните? – наконец сказал он, отдавая работу. Без оценки, но с кучей помет.
– Плохо подготовилась? – предположила я.
– Скорее уж – очень плохо, – совершенно внезапно усмехнулся преподаватель. – Только неверные ответы.
– Да, так получилось.
Я потупилась. А ботинки у меня все же хорошие, можно рассматривать мыски. Даже интересно это, особенно когда в макушку устремлен досадливо- любопытствующий преподавательский взгляд. И чем ему так моя маковка приглянулась? Вроде ушки еще на положенном месте, да и других патологий нет.
– Интересная картина, – проговорил визави.
Он подхватил со стола шпору и показал мне.
– Это не мое, – честно сказала, открещиваясь от компромата.
«Нет уж, двояк поставишь. В шпоре не признаюсь, ноль мне ни к чему!» – пронеслось в голове, и я даже подбоченилась, готовясь опровергать все аргументы противника.
– Разумеется, – ласково, так, что не осталось сомнений в его «вере», сказал Ганс.
– Я могу идти?
Да, я струсила. Самым позорным образом. Но нельзя же так внимательно смотреть! На психику, знаете, как давит?!
– Конечно, – разрешил этот злодей.
У меня уже душа в пятки ушла, пока он думал.
Я быстренько потрусила к выходу, рванула на себя дверь, и…
– Пять, – донеслось вслед. – Но я предпочитаю, когда знания показывают не обратным способом.
