опять упустим шанс.
– Да я уже и без всяких уточнений понял, что это, видимо, как раз то, что мы ищем. А раз оно так – снаряды оттуда надо будет как-то достать.
– Легко сказать «достать»… Вопрос – как достать? Проникнуть большой разведгруппой, напасть на них и забрать снаряды? Но для этого надо как минимум знать, где у них там стоит конкретный, нужный нам танк или танки, либо где склад боеприпасов. И если склада у них там нет – все равно придется к ним в танк залезать…
– Ага, так они тебя туда и пустят…
Где-то за окнами послышался характерный треск мотоциклета. Потом скрипнула входная дверь. Кто-то вошел, топая сапогами.
– Донесение из штаба дивизии для полковника Заманухина! – доложил вошедший в избу провонявший бензином младший сержант в ватном бушлате, танковом шлемофоне и перчатках с крагами.
– Давайте, – сказал полковник. Он расписался в получении, младший сержант отдал ему честь и вышел. Мотоциклетный мотор на улице опять затарахтел, удаляясь.
Полковник вчитался в принесенную связным бумагу с несколькими размашистыми строчками от руки и слегка задумался.
– Что там? – спросил Никитин.
– Быстро обернулись. Уточнили. Действительно, не менее двух длинноствольных «Т-III» в этом Дурятине есть. Якобы только что оттуда вернулись разведчики, они и уточнили…
– Тогда что делаем, товарищ полковник?
– Да если бы я знал… Никакой информации об их складах боеприпасов у нас нет. А раз это так, нужные нам снаряды – в танках. А это значит, что ты прав и придется танк или танки захватывать…
– Всего ничего, – усмехнулся Никитин. – Это какого же масштаба нужна операция, чтобы немцы при этом не только отошли, а убежали, бросив танк, причем именно тот, который нам надо!
Я бы, конечно, мог рассказать им, когда начнется наше общее контрнаступление под Москвой, но до него было еще далеко и в нашей ситуации эта информация ничего бы не изменила. Ведь начальству надо прямо сейчас, а не через три недели…
– Масштаб известный, – усмехнулся Заманухин. – Сегодня запланирована атака в сторону Дурятина.
– Какими силами?
– Этот участок фронта усилили батальоном морской пехоты и 58-м отдельным танковым батальоном.
– Что за батальон?
– Да, если честно, так себе батальон, Сергей Константиныч. Легкие «Т-40» и «Т-60». И артиллерии, как обычно, минимум…
– Разрешите, товарищ полковник? – подал я голос.
– Ну давай, сержант, предложи что-нибудь толковое…
Я подошел ближе к полковнику и начал излагать:
– По-моему, идти в полномасштабную атаку не стоит. Надо провести что-нибудь вроде разведки боем и постараться спровоцировать немцев на контратаку. Выманить то есть. Небольшая артподготовка, потом пустить несколько танков с десантом, а если они купятся – отойти. Так, чтобы они за нами пошли. При этом предварительно выдвинуть противотанковую артиллерию или, если ее нет, поставленные на прямую наводку зенитки. А совсем хорошо было бы иметь еще и связь с тяжелой артиллерией, чтобы они в случае чего в нужный момент дали пару залпов по Дурятину…
Полкан выслушал мой монолог и пару минут молчал, переваривая сказанное.
– Действительно, грамотный, – выдал он наконец. – Сам додумался?
– Так точно, сам.
– Слишком ты хорошо соображаешь для сержанта, товарищ Потеряхин. Прямо-таки стратегически. Откуда дровишки? И почему ты всего лишь сержант?
– А кем мне прикажете быть, товарищ полковник? Маршалом Советского Союза вместо Климента Ефремовича Ворошилова или Семена Константиныча Тимошенко?
– Ну, сразу в маршалы тебя никто не произведет. Ты когда срочную служил, тебе никто не предлагал в военное училище пойти?
– А как же. Это уж как водится – предлагали и на сверхсрочную остаться, и в училище пойти, хоть в командное, хоть в политическое.
– И ты что же?
– Не пошел.
– И кем ты на гражданке был, после демобилизации?
«В ресторане на фортепиано играл», – чуть не сказал я сдуру, забыв что я не Володя Шарапов, а разговор происходит вовсе не на малине у Горбатого.
– Журналистом в районной газете работал, – ответил я, вовремя спохватившись. – Ну и учился заочно.
