– Что именно вас интересует?
Он ответил с бледной улыбкой:
– Эта империя, как я понимаю, да и все понимают, отныне под вашей властью. Но остаются еще семь?
– Ваше величество, – ответил я. – Со всей щепетильностью поясню, что не претендую ни на ваш, ни на чей-то еще трон. Меня, как человека творческого и вообще неглупого, никогда не привлекала борьба. Все эти игры престолов – приманка для дебилов. Жизнь положат, чтобы перебить соперников и наконец-то водрузить жопу на трон… А дальше что? Ну конечно, жрать в три горла, пить лучшие вина и трахать баб. Блин, мечта дебилов!..
Он усмехнулся.
– А мечта романтиков – завоевать трон, чтобы с него отдавать приказы насчет великих свершений.
– Ваше величество, – сказал я вежливо, – вы великий правитель уже в том, что умело держите империю в мире и покое, не поддаваясь соблазну напасть на соседа справа, прихватить земли соседа слева, завоевать себе славу великого полководца, мечом раздвинувшего пределы…
Он взглянул с удивлением.
– Сэр Ричард.
– Да?
– Простите, я знал, что вы умный человек, но не думал, что настолько. Вы можете догадаться, сколько у меня советников, что предлагают именно то, о чем вы сказали… И очень настойчиво. И сколько было требований, чтобы я собрал армаду кораблей и двинул через океан на покорение северного континента, возрождая славу своих дедов, что правили чуть ли не половиной Севера!.. Дескать, я же должен оставить о себе славу, как великий Император!.. Чтобы статую на вздыбленном коне в центре площади, а внизу надпись с перечнем моих героических подвигов!
– Но вы предпочитаете остаться безымянным императором?
Он криво усмехнулся.
– Возможно, время моего правления будет названо закатом золотого века?
– А почему не двинули армию на захват Севера?
Он вздохнул.
– Половина кораблей погибла бы еще на пути к северным землям. По дороге подстерегают не только чудовища, нападающие на корабли, но и штормы, что либо топят, либо уносят корабли за сотни миль за Край Мира, откуда никогда не возвращаются… Многие мрут от голода, запасы продовольствия заканчиваются слишком рано, стоит только в пути задержаться хоть на неделю, а для этого достаточно штиля…
Я уточнил:
– Вас удержало не милосердие в отношении местных народов, которые окажут сопротивление и которых придется истребить, а милосердие к своим воинам?
Он развел руками.
– Я предпочел бы не истреблять местных, но они вряд ли покорятся вот так сразу… а война есть война, милосердие считается слабостью. Если бы я решился на поход через океан на северные земли, пришлось бы, вы правы, говорить и думать по законам войны. Но я всячески противился новому завоеванию Севера.
– Оттягивали.
– Да, – согласился он. – А вы, к счастью, не задрались. Напротив, подыгрывали, догадываясь насчет здешних течений?..
От двери донеслись голоса, император поморщился. Обе створки распахнулись, из коридора стремительно вошла, почти ворвалась молодая женщина в золотисто-голубом платье. Император со вздохом только начал разворачиваться в ее сторону, как она еще от порога вскрикнула с возмущением:
– Ваше величество!.. Прошел слух, вы не будете на церемонии бракосочетания принца Розенбальда с герцогиней Ширнейской?
Он тяжело перевел дыхание, а я невольно встал, будто джентльмен какой, но, оказывается, существуют на свете женщины, при появлении которых сам по себе поднимаешься со стула и почти готов согнуться в поклоне, от чего я, правда, удержался.
Она бросила удивленный взгляд в мою сторону, а император несколько вынужденно улыбнулся и сказал с укором:
– Дорогая Кэйт, у нас с принцем Ричардом серьезное совещание…
Она воскликнула:
– Но бракосочетание!.. Как можно?
Он сказал со вздохом:
– Ваше высочество, позвольте представить вам мою родственницу, вельможную герцогиню Кэйтериссу Бланчет Истрегонскую, чьи владения впятеро превосходят мои…
Я ответил почтительно:
– Таких женщин нельзя представлять, это им должен быть представлен всякий, кому выпадет такое счастье.
