– Обсудим это, когда выйдем отсюда, – сказал Брайс, и Эгмонтер деревянно кивнул, пялясь на него во все глаза.
Брайс повернулся к виконту спиной безо всякой опаски, наклонился и легко выдернул меч из земли под меллироном.
– Это Серебряный Лист, – сказал он, вскинув лезвие, переливающееся серебром и чернотой. – Один из легендарных мечей, принадлежавших когда-то великим эльфийским Домам. Говорят, он передается только от отца к сыну. Должно быть, моя мать украла его из своего Дома, когда ее изгнали. Украла, чтобы передать мне. Жаль, что я не смогу взять его с собой в битву. Но, может быть, это и не понадобится.
– Что вы имеете в виду? – просипел Эгмонтер. Он по-прежнему лежал ничком, попытался привстать на колени, но тут же со стоном повалился наземь. Брайс внимательно посмотрел на него сверху вниз.
– Я не могу вынести отсюда меч, – сказал он после короткой паузы. – Это выпустит Тьму наружу, в мир. Скверна очень заразна. Но я могу взять силу, которая заключена в мече. Я слышу, как он говорит со мной. Он просит, чтобы я вынес его на свет. Он истосковался по свету, по солнцу…
Брайс замолчал. Какое-то время он слушал песню Серебряного Листа в себе и пел для него в ответ – так, как поступали его предки много тысячелетий. «Прости меня. Я все понимаю. Но ты болен. И ты опасен. Я не могу помочь тебе, однако ты можешь помочь мне. Дай мне свою силу. Благослови меня. Отдай мне часть той души, которая в тебе заключена».
Это длилось долго, очень долго. Темное пламя беззвучно переливалось под низко нависшими ветвями мертвого меллирона, играло на черной поверхности Серебряного Листа. Дыхание одного человека шумно разносилось во тьме. Только одного человека.
Брайс крутанул меч в руке и бережно вонзил в землю рукоятью вверх.
– Я еще к тебе вернусь. Буду навещать, – прошептал он и погладил потемневшую от времени гарду слегка подрагивающей ладонью.
Потом наклонился к Эгмонтеру, скорчившемуся на земле, и вздернул на ноги.
– Пойдемте, виконт. Хватит на первый раз. Нам с вами придется многое обсудить.
Глава 11
– …посему молю ваше королевское величество в кратчайший срок предоставить требуемое подкрепление и милостиво утвердить своей высочайшей волей изложенный план.
Гонец закончил чтение в гробовой тишине, смущенно кашлянул и, скрутив свиток подрагивающими руками, согнулся в поклоне, протягивая королю только что зачитанное послание. Яннем смотрел на тронутый желтизной пергамент со свисающей с него маршальской печатью и думал о том, как бы поступил его отец, король Лотар, ушедший в чертоги Светлых богов. И о том, громко ли король Лотар хохочет там сейчас, в этих своих чертогах, тыча пальцем с небес в своего непутевого сына.
«Он еще совсем молод, – думал Яннем, глядя на склоненного гонца. – Почти ребенок. Неопытный, поэтому так волнуется. Но не дурак, далеко не дурак. Поэтому перепуган. Он понимает, что значат эти вести. Должен ли гонец быть столь умен в такие юные годы? Положено ли гонцам думать? Определенно, нет. Но я не казню его, как бы того ни хотелось лорду Дальгосу».
Лорд-дознаватель, словно прочтя его мысли (а может, и вправду прочтя, хотя Яннем все же надеялся, что столь далеко магические таланты главного шпиона не простирались), многозначительно взглянул на Яннема и как бы невзначай коснулся пальцем собственного кадыка. Весьма прямолинейный жест. Яннем сцепил зубы, не желая подать виду, будто заметил и понял сигнал. И уж тем более не желая ему покорно следовать. Лорд Дальгос порой рубит уж слишком сплеча. К тому же, говоря начистоту, вековечную традицию срывать злобу на гонцах, принесших дурные вести, Яннем всегда считал варварством.
Он отпустил гонца коротким движением руки, и тот моментально убрался восвояси, еще раз подтвердив редкостную башковитость. Когда дверь за ним закрылась, Яннем взял со стола оставленный на золоченом подносе свиток и еще раз прочел его, смакуя каждое слово, запечатлевая его в памяти, чтобы позже обдумать как следует и отыскать малейшие признаки двойного смысла. Хотя если Брайс писал это письмо сам, то это вряд ли было игрой. Не могло ею быть. Яннему все еще не хотелось в это верить.
В этом послании его брат, находящийся сейчас в ущелье Смиграт, давал своему монарху отчет о прошедшем сражении и уведомлял о грядущих планах. И требовал войска. Да, он ТРЕБОВАЛ еще больше войска. Для похода в земли орков на запад.
Брайс вернулся к озеру Мортаг через две недели после первой победы, потому что оказался полностью прав в своих предположениях: несмотря на понесенное сокрушительное поражение, несмотря на стоящие морозы, орки снова упрямо перли на Митрил. На сей раз их было гораздо больше, и с ними шла целая орда шаманов – орочьи командиры сделали очевидные выводы из катастрофы у озера и поняли, что основная сила митрильской армии сейчас заключена в ударной группе магов. Чего орки не знали, так это того, что стержень этой группы Яннем уничтожил собственными руками, казнив Верховного мага по обвинению в измене. Это было ошибкой, которую Яннем понял быстро и болезненно: из-за проволочек, связанных со сбором армии для нового похода, Брайс прибыл на место слишком поздно. Оставленные в долине у Мортага войска не смогли сдержать натиск, и под прикрытием шаманов орки прорвались через Скорбный Перевал. Когда Брайс пришел туда, все, кого он оставил охранять западный предел, были мертвы. Уже пять сотен лет эта земля не видела столько человечьих костей и не пила столько крови.
Яннем не знал, что именно почувствовал его брат, когда стало ясно, что он опоздал. Но примерно представлял или думал, что представляет. Поэтому его не удивило то, что произошло потом, хотя он до сих пор не понимал толком, как именно Брайсу удалось такое сделать. С ним было четыре тысячи человек –
