Романов едва успел отпрянуть — буквально в метре от него проплыло обиженное и сосредоточенное лицо Степаниды.
Как и всегда, когда энергия Макса захватывала его, разрушала своей центробежной силой все вокруг, крутила и отжимала его, как в стиральной машине, а затем бросала черт-те где и уносилась дальше, он не испытывал обиды и разочарования. Друг его не мог иначе, и не мог по-другому. Надо подождать, и его неведомая орбита повернется и столкнет их, не будет суеты, криков и погонь, и они смогут посидеть за кофейком и все обсудить.
Беган-Богацкий безучастно стоял у дивана и изучал фотографии на стене.
— Поешьте, что вы уставились в стену, — сказал Романов, — неизвестно, когда удастся снова.
Беган-Богацкий показал на фотографию мужчины со старухой в рамочке:
— Меня этот взгляд всегда пугал. Между прочим, удивительная традиция — жители толпами переснимают эту фотографию, таскают с собой, вешают на стены и держат в бумажниках. Думают, это колдунья, а это обычная старуха, мать беглого актера Адама Пафнутьича. Представьте, именно он, польстившись на должность, сдал купцам Кружевниковым местоположение песчаного карьера с тем самым песочком. Так наш городок с обмана и предательства начался. Адама Пафнутьича при известных допущениях можно назвать первым жителем города, — Беган-Богацкий бережно снял фотографию со стены, вынул из рамки и сунул ее в ящик. — Документы — к документам!
— А ведь говорила ему мамочка, не води корыстных бородатых мальчишек в нашу фамильную песочницу, — не оборачиваясь сказал Романов. — До вокзала вы меня доведете, а дальше?
Беган-Богацкий сердито пожал плечами, подошел к столу, придирчиво изучил его, затем взял тарелку, прицельно выхватывая куски:
— Скажите мне, Дмитрий Сергеевич, чего хочет этот мерзавец?
— Макс? — Романов улыбнулся. — Макс прозрачен, как продукция стекольного завода, — он всегда хочет славы. Ну или, если уточнить, — он всегда хочет выбить десять из десяти в любых обстоятельствах.
— Замашки соответствующие, — не сдержался старик. — Бандит! Пытался шантажировать город! Здесь речь не про славу, Дмитрий Сергеевич. Его бы энергию, чтобы теорию бонусов проверить…
Романов тоже подошел к столу и вонзил вилку в помидор.
— Вы никак не хотите поверить, что от бонусов избавиться нельзя. Бонусы — это естественный предохранитель, впаянный в каждого из нас, — Романов говорил нехотя, он знал, что повторяет сейчас интонации отца. Точнее, того, кто являлся ему в облике отца.
Беган-Богацкий презрительно хмыкнул.
— Уберите предохранители, и тут все сгорят как утюги, — продолжал Романов. Он злился от того, что старик даже не пытается его услышать. — Поумирают, вы это понимаете? Люди несовершенны в своих желаниях. Они хотят того, что им не нужно, и то, что получить невозможно. Это темная сторона каждого из них придумывает бонус, а не злой город. Вы все еще хотите спасти человечество?
Беган-Богацкий, брезгливо скривившись, сказал:
— Вы порете бесполезную ослиную чушь, Дмитрий Сергеевич, которую вам внушил город, когда встречался с вами. Вы были напуганы, а напуганный ученый — это не ученый, поскольку у него нет главного инструмента для изучения мира — головы! Вы хотите доказательств?
Беган-Богацкий ударил ногой ящик, который все время стоял рядом с ним.
— Вот они, доказательства! — он схватил крышку, дернул ее, и на пол упало несколько пергаментных листов.
Романов, не откладывая тарелки, подошел и взял в руки один из них:
— Это?
Он пробежался по неровным строчкам:
— Купцы Кружевниковы основали город? Вы диссертацию на эту тему напишете?
— Вы зомби, безмозглое существо, — отмахнулся Беган-Богацкий. — У вас два авторитета — эта странная многоликая субстанция и ваш бандит Макс. Я являюсь искренним и глубоким приверженцем вашей теории. А вы в мою не верите. Но разобравшись, где находится то самое заветное здание, на поиски которого вы потратили полжизни, мы поймем все без исключения! — воскликнул он и достал кипу документов из ящика. — Вы сдались, ОН вас сломал! В каком облике ОН к вам приходил, что вы превратились в безмозглое желе? Ко мне он являлся фигурой старого товарища, которого я… — Беган-Богацкий опустил глаза. — Ну, вы знаете… После каждой такой встречи чувствуешь, будто с тебя содрали кожу, я понимаю! Но ученый не должен прекращать анализ и синтез ни при каких обстоятельствах. А вы предали сами себя. Может, к городу вместе сходим, кофе попьем с пирожными, чтобы он меня лично разубедил?
— Хотите оставаться при своей теории? Пожалуйста, — сказал Романов. — Хотите верить в мою — прошу. Цель Макса — контролировать город, и мне это в сто раз милей и понятней, чем ваш бессмысленный треп про бонусы.
— Треп? Хотя ладно, что с вас взять, — раздраженно сказал Беган-Богацкий. — Это любому дураку понятно, что ваш милый друг хочет контролировать город. Но зачем? И что он сделает, если ему это не удастся?
— Макс всегда хочет, чтобы ему не мешали. Думаю, город вклинился в его планы… Зачем он пошел на завод? — спросил Романов и постарался обойти взглядом графин с водкой.
