Вилка Беган-Богацкого в тишине скользила по тарелке.
— Боже мой, — сказал Беган-Богацкий. — Боже мой, я знаю, что он собирается делать. Как я не догадался раньше, старый остолоп! Он же сам сказал… Как это он говорил — угол нападения, какая-то странная присказка. Что это значит, когда он так говорит? Ну, вы же его друг, вы должны знать.
— Когда его довели, и он собирается действовать, — Романов вопросительно пожал плечами.
Беган-Богацкий встал и решительно пошел к окну. Романов отшвырнул тарелку и ухватил его за докторский халат:
— Остановитесь, престарелый идиот!
Беган-Богацкий обрел новые силы. Он вцепился руками в подоконник и зашипел:
— Это мой долг! Пустите, я должен рассказать всем, вас это не касается. Сейчас всем нужно бежать на завод, там решается все!
Рама со звоном распахнулась и захлопала над головами прохожих.
— Нас заметят, — Романов выругался, схватил Беган-Богацкого за плечи и бросил в кресло. — Сидите тут.
Прижимаясь к стене, Романов выглянул в окно. Похоже, людей на улице больше беспокоила дележка на вокзале, чем разборки в брошенной квартире на первом этаже.
— Что собирается сделать Макс? — спросил он строго Беган-Богацкого.
Старик, закрыв руками лицо, повторял:
— Что будет с городом?
Беган-Богацкий ткнул пальцем в Романова и крикнул с искаженным лицом:
— Он взорвет завод. Он сам об этом сказал! Это настоящий негодяй! Нам нужно попасть туда! И я тут с вами рассиживаться не буду.
Беган-Богацкий вскочил, пробежал через прихожую, рванул входную дверь и отступил назад — в грудь ему упирался ружейный ствол.
Степанида стояла с противоположной стороны ружья, широко расставив ноги и шмыгая носом:
— Так вот они где. Я по городу бегаю, извелась вся, а они спрятались, — она говорила возмущенно — словно они заранее договаривались о встрече.
Беган-Богацкий и Романов отступили в гостиную.
Степанида остановилась у стола, по-хозяйски осмотрела яства и отломила от индейки ногу. Затем уселась на подоконник боком, как в женское седло. Романову показалось, что она сейчас куда-то ускачет, с ружьем наперевес и с индейкой в руке.
— Что нам делать? — спросил Романов.
— Сидеть и кушать, — сказала Степанида. — Куда я с тобой? Отберут тебя, Дмитрий Сергеич. Ты нынче товар дорогой. И что ж это — ни с чем Степанида останется?
Беган-Богацкий стоял посреди комнаты и яростно оглядывал Степаниду.
— Пустите меня, вы бестолковое, безграмотное существо! Если я немедленно не выйду отсюда — весь город пропадет! — фыркая от возмущения, крикнул он. — Вы неспособны понять даже части того, что произойдет сейчас на заводе. Вы должны слушать нас потому, что иначе вы будете слышать только ваши животные инстинкты. Вы ослица, которая приперлась в музей со своими представлениями о прекрасном! Пустите!
Степанида перевела на него ружье:
— Я сама с уральской деревни. Может, и безграмотная, но дырок в тебе наделаю, как многоточий. С детства на медведя ходила. Усек, грамотей?
Беган-Богацкий открыл рот, но Романов потянул его и силой усадил в кресло.
Степанида некоторое время смотрела на Беган-Богацкого, а затем отвернулась к окну.
— Валят и валят, — задумчиво сказала Степанида, прижавшись лбом к стеклу и не переставая жевать. — Куда валят?
Судя по голосам, улица была заполнена толпой. Только теперь этот поток звучал тревожно, потрескивая, как раскаленная лава.
Романов вполголоса спросил Беган-Богацкого:
— Говорят, желания исполняться будут, вы слышали?
Беган-Богацкий сверкнул глазами.
— Как делить будут — вот вопрос, — тихо добавил Романов. — Вокзал маленький, все не поместятся.
— Ага, дырку от бублика пополам, — проворчала Степанида и косо посмотрела на Романова.
— Но мы-то уж точно не успеем. Да и говорят, пока мэра нового не выберут, силы не будет, — сказал Романов, закрыл глаза и откинулся в кресле.
Он услышал, как Степанида заерзала. На короткое время установилась тишина, а затем ему в грудь уперлось ружье:
— Вставай, — сказала она. — Давай на выход.
На улице никого не было. Толпа схлынула, и ветер гонял по мостовой рукописные листовки. Половина листовок сообщала, что на заводе проводится всегородское собрание. Другая половина требовала это собрание запретить.
