Его, конечно, раздражали её закидоны с этими приютами и графом, на которого она посматривала иногда с непонятным ему взглядом, но тот всегда был спокоен, холоден, но очень вежлив. Артур никогда не мог заподозрить его в том, что тот претендует на принцессу, скорее казалось, что он всячески её игнорирует, встречаясь только тогда, когда это было действительно необходимо. Последнее время так и вообще присылал вместо себя его брата, этого хлюпика, который кроме как смотреть телячьим взглядом на принцессу мало на что был способен.
Едва он кинул взгляд на первые строчки, как сначала не поверил своим глазам.
«Артур, мне надоело скрывать свои чувства, приходи сегодня в десять в нижнюю галерею правого флигеля, моя служанка тебя проводит».
Сердце бешено застучало в груди, и он, не веря своему счастью, ещё раз осмотрел конверт, считая его, возможно, чьей-то шуткой, но нет: вензель от перстня на сургуче её, почерк и запах тоже Ники!
«Наконец-то! Она станет моей!» – гордость за себя, а также осознание небессмысленности предпринимаемых действий по завоеванию сердца принцессы, захватили его целиком, и он пробежался по последним строчкам её письма.
«Хочу, чтобы нас не опознали, поэтому переоденься, пожалуйста, в ту одежду, которая там будет, я тоже буду в другой одежде. Прошу тебя сделать это, я не хочу кинуть тень на свою честь!»
Подписи не было, но она и не была нужна! Это была победа! Настроение стремительно поднялось, и герцог зашагал к себе, нужно было привести себя в порядок, чтобы предстать перед принцессой во всём своём великолепии! Ещё целый день он будет видеть её сегодня и, зная, что она вечером целиком достанется ему, он готов был теперь терпеть и наглые ужимки сопляка, что возомнил себя мужчиной, и даже соплежуйство брата, которого Ники почему-то стала звать в их компанию чаще, чем раньше.
Его, правда, смущала вся эта возня с переодеванием, но если принцесса так хочет, то пусть, всё равно он снимет одежду с себя и неё в конце концов!
Настроение у Ники было отвратительным, неделя выдалась кошмарной: сначала Шали упала с лестницы, причём, по свидетельствам очевидцев, просто споткнулась на ровном месте и теперь с повреждённой ногой лежала у себя в комнате. Ники настояла, чтобы лекари осмотрели её и сделали всё необходимое. Затем принц, который набрался храбрости и при каждом удобном случае пытался её поцеловать, назло Артуру и остальным её друзьям. Её, конечно, забавляло это противостояние взрослого мужчины и маленького мальчика, но мысли об Анри всё время всплывали в её душе. Как же ей хотелось, чтобы на месте одного из них был он! Чтобы он боролся за её руку и внимание!
Чтобы он ловил каждый брошенный ею благосклонный взгляд и с гордостью потом посматривал на соседей, но нет же. С той памятной ночи, когда она хотела стать в его объятьях женщиной, а он её оттолкнул и не принял её чувств и желаний, они редко виделись. Точнее и встречами-то эти краткие мгновения нельзя была назвать, граф задавал вопросы, только касающиеся приютов, никогда не переспрашивал, не обращал внимания на её спутников – в эти моменты девушке хотелось подойти и ударить его, так её бесили его холодность и бездушие. Рыдая по ночам, она никак не могла понять, что она в нём нашла. Старый, безэмоциональный, холодный человек – что было в нём такого, что заставляло её сердце замирать каждый раз, когда она его видела?! Правда, стоило ей сравнить его со своими друзьями, не по внешности и по поведению, а по отношению к людям, как всё вставало на свои места. Граф как никто другой разделял её взгляды, и его бескорыстная помощь людям, из-за которой они познакомились и, собственно говоря, именно поэтому она в него и влюбилась, ведь впервые в жизни, после смерти мамы, встретила человека, который разделял одинаковые с ней взгляды на мир.
Ники прижала ладони к «горевшим» румянцем щекам, едва вспомнив, чем они занимались тогда, когда она впервые разделась перед ним, отчаявшись привлечь его внимание хоть чем-то ещё. Похоже только это его и могло привлечь к ней, так что девушка захотела повторить, чтобы навсегда привязать его к себе, пусть для этого и придётся лишиться девственности. В конце концов практически все её подруги давно с ней распрощались, она же хранила её непонятно кому и для чего, наверно, воспитание, данное мамой, а также то, что она никогда не встречала людей, настолько близких к ней по духу, и не позволяло ей раздвинуть ноги перед просто красивым лицом знакомого мужчины.
Девушка подняла голову и заметила конверт, лежавший на столике у кровати.
«Странно, не помню, чтобы кто-то его оставлял здесь», – она удивилась, но протянула руку, взяла его и раскрыла.
«Каждый день вспоминаю ту галерею и вечер, что оттолкнул тебя, и не могу забыть своего поступка. Я был не прав и хочу, чтобы ты меня простила. Приходи туда же сегодня в половину одиннадцатого. Буду тебя ждать».
Девушка ахнула и быстро ещё раз пробежалась глазами по тексту, она видела, конечно, почерк графа и этот был на него не сильно похож, но текст! Кто ещё кроме него мог о таком знать?!! Никто!
«Возможно, он специально не захотел писать своим, – девушка в волнении положила письмо под матрас, чтобы его никто не увидел, – но это точно он!»
Сердце забилось в волнении, и она покраснела. Сегодня! Это точно случится сегодня!
В горле у нее пересохло, так что она взяла стакан с водой, стоявший рядом с полным графином, тут же на столик, и отпила из него.
«Странно, но вода горчит?» – удивилась она и, вылив воду, налила из графина ещё.
Вода была чуть с горчинкой, поэтому девушка, недоумевая, вылила графин в ночной горшок и позвала слуг, чтобы принесли другую воду.
Весь день до вечера она была весела, что конечно же заметили все вокруг, пытаясь вызнать причину её хорошего настроения,
