бурым и темно-синим. Утром синяков не было. Кто-то пытался ее задушить.
В груди Себастиана вновь полыхнула ярость.
– Надо обсудить новый план, – повернулась к нему Ари. – Я могла бы целоваться с тобой до вечера, но этим Тига не остановишь. По-моему, я нашла способ… Что ты на меня так смотришь?
Себастиан собрал всю волю в кулак, чтобы задать вопрос спокойно.
– Что у тебя с шеей?
Она посмотрела на него долгим взглядом.
– Джейкоб дал мне понять, кто тут главный.
На скулах Себастиана заиграли желваки.
– Джейкоб…
Она кивнула и положила ладонь ему на руку:
– Джейкоб подчиняется Тигу. Если мы остановим Тига, то незачем будет бояться Джейкоба. Все кончится.
– Почему ты зовешь его по имени? – спросил Себастиан, сдерживая бушующее в груди пламя.
Жестокость его отца коснулась Ари. Оставила на ней отпечатки. Так же он пометил его мать. Его брата. Его самого.
Глаза Ари загорелись гневом:
– Потому что слишком много чести называть его твоим отцом. Это жестокий, кровожадный монстр – любой, кто может ударить ребенка, не заслуживает другого названия, – и не его заслуга, что ты вырос верным, добрым и бескорыстным человеком. Его зовут Джейкоб, он мой сторож, и, как только мы разделаемся с Тигом, он исчезнет.
– Да неужели? – послышался голос Джейкоба.
Себастиан мгновенно вскочил, загородив собой принцессу. Ярость, горевшая в груди, разбилась о всплеск ужаса, который настиг его при виде разгневанного отца.
Себастиан знал, что сейчас будет.
Порка.
– Обмануть меня захотел? Сказал бы я, что удивлен, но ты всегда был слабаком, как твой брат.
Отец потянулся за кнутом и пошел на сына, как хищная кошка идет на добычу.
– Не смей говорить о Пэррише. – Голос Себастиана дрогнул. Шрамы снова полыхнули болью.
Джейкоб прищурился. Его глаза превратились в горящие гневом щели; он щелкнул кнутом. Кончик кнута просвистел в опасной близости от щеки Себастиана, но юноша не пошевелился. На этот раз он не убежит. На этот раз он не рухнет на пол в ужасе от того, что похож на своего отца.
На этот раз пусть бежит отец.
– Твой брат предупредил одного должника, и тот увез детей, которых мы собирались забрать в счет невыплаченного долга. Пэрриш заслужил…
– Заслужил смерть? – Себастиан повысил голос, и ярость хлынула по его венам, с каждым ударом сердца загоняя страх все дальше и дальше во тьму.
Отец ответил ему свирепым взглядом:
– Надо было наказать его в назидание другим.
Себастиан шагнул вперед:
– Скажи, ты рассуждал точно так же, когда я отказался есть гнилые яблоки? Мне было четыре года…
– Неблагодарный! Тебя кормили, а ты…
– Или в тот раз, когда ты выбил Пэрришу зубы, потому что он громко хлопнул дверью и разбудил тебя, когда ты отсыпался после попойки? – Себастиан сделал еще шаг вперед. – Или когда я недостаточно быстро подал тебе эль? Или когда мама сварила морковь, а ты хотел свеклы? А как насчет того случая…
– Хватит! – взревел Джейкоб, дико вращая глазами, и ударил сына кнутом.
Ари предупреждающе вскрикнула, однако Себастиан был готов. Он схватил конец кнута, дважды обмотал его себе вокруг запястья и дернул, едва не сбив отца с ног.
Джейкоб выпрямился, потверже уперся ногами в пол и потянул за кнутовище.
Себастиан стоял, как скала, хоть кнут и впился ему в запястье.
– Хватит. Ты больше не будешь причинять людям боль.
Его отец рассмеялся и взглянул на Ари:
– Что, принцесса, и такой парень тебе нужен? Одни слова, никаких дел! Он тебе свою спину показывал? Ты посмотри как-нибудь. На ней написано, что он трус. Навсегда написано.
