Джейк поморщился:
— Я не знаю, папа. Ну да, Дуг замкнутый, мне тоже так кажется. Но ведь все говорят, что и я сам такой же.
— Ты вовсе не замкнутый! — запротестовал я.
Но Джейк мне не ответил. Когда я снова взглянул на него, момент откровенности был уже упущен; к тому же я так и не придумал, что можно ему сказать. Желая спасти положение, я завел машину и поехал в сторону дома. Через минуту-другую, желая поставить в разговоре позитивную точку, я произнес свою любимую фразу:
— Все будет хорошо. Не стоит слишком беспокоиться по этому поводу.
Оставшийся до дома путь мы проделали в молчании. Признаться, я не рассчитывал, что Джейк отнесется к этим словам всерьез, потому что и сам не слишком в них верил.
ГЛАВА 18
День второй
Лэйни зябко жмется к двери, сидя на заднем сиденье, а я чувствую, что снова теряю над собой контроль. Когда дети еще путешествовали в автокреслах, оба всегда сидели каждый на своей стороне, но с тех пор, как Джейк достиг возраста, позволяющего ему пересесть вперед, я привык видеть его справа от себя, а Лэйни обычно сидит у меня за спиной. Теперь место Джейка кажется страшно пустым.
Рейчел молча смотрит в окно. С того момента как мы покинули отель, она не сказала мне ни слова. Джонатан поехал вперед, чтобы посмотреть, что происходит возле нашего дома: как только полиция разрешила, мы решили вернуться домой. Мы втроем проплакали все утро, и теперь во мне больше не осталось слез, да и вообще каких-либо эмоций. Я чувствую себя совершенно опустошенным, отупевшим и растерянным. Глядя на дочку, у меня сжимается сердце: я молюсь, чтобы она могла когда-нибудь стать прежней Лэйни — веселой, беззаботной, озорной. Я понимаю, что это невозможно, но как же мне этого хочется!
Примерно в миле от нашего квартала у меня звонит мобильный. Я как раз глянул на часы на приборной панели — 10.25 утра. Долго же я проторчал в отделении полиции…
— Слушаю.
— Это Джонатан. Саймон, будьте готовы.
— К чему?
— Видите ли, такого рода… ситуации вызывают в людях самые низменные чувства. Они насмотрелись по телевизору новостей, думают, что хорошо разбираются в происходящем, и считают себя вправе судить.
— Что вы пытаетесь нам сказать, Джонатан?
— Рядом с вашим домом полно народу. В основном журналисты и люди из вашего круга — родители, как я полагаю. Мне кажется, Лэйни ни к чему это видеть. Может, вам лучше отправиться в другое место?
Я поворачиваюсь к Рейчел:
— Там, около нашего дома, толпятся люди, в том числе полно репортеров. Джонатан считает, что нам лучше не возвращаться домой именно сейчас.
— Нет, мы едем домой, — отрезает Рейчел.
Я оборачиваюсь посмотреть на Лэйни. Выражение лица дочери пустое, безжизненное, она сжалась в комок на своей стороне, будто отодвигаясь от призрака на пустом сиденье. Я кладу телефон, и мы едем дальше. Рейчел снова отворачивается к окну.
— Солнышко, — тихо говорю я дочери.
Лэйни молчит.
— Когда мы подъедем к дому, тебе лучше лечь на сиденье, чтобы люди тебя не заметили. Хорошо? Там камеры и репортеры, которые наверняка будут фотографировать. Сделаешь, как я прошу, ладно?
— Нет, — говорит она.
Я в недоумении дергаю головой:
— Но почему?
— Нет, папа, — повторяет она спокойным и удивительно взрослым голосом. — Я не собираюсь прятаться. Эти люди не знают Джейка. Они тупые, все они просто тупые идиоты. Если бы они знали его, то не говорили бы о нем такие гадости. Я уверена, что мой брат ни в чем не виноват. И он бы сам не стал от них прятаться.
