— По-моему, это глупо. Да, в мире много грязи и мерзости, но никто не завязывает себе глаза, чтобы их не видеть! Наоборот, люди радуются красоте, которая их окружает. И стремятся ее рассмотреть как можно лучше.
— Гуля, давай прекратим этот бессмысленный спор. Если бы у тебя был мой опыт… — я осеклась.
— Мой опыт в некоторых отношениях даже хуже, чем твой, — ответила она спокойно. — Но настоящую любовь я всегда увижу. Поэтому буду весь вечер держать за тебя кулаки.
— Делай что хочешь. Только на ужин приготовь, пожалуйста, что-нибудь диетическое! Мне пора завязывать с обжираловкой, иначе перестану влезать в дверь. Если ты свободна этим вечером, конечно.
— Да, свободна. Но, по-моему, ты к себе и в вопросах еды излишне строга.
— Гуля!
— Хорошо-хорошо, как скажешь.
Кипя от сдержанного недовольства, я принялась одеваться. К счастью, с выбором одежды проблем не возникло: стиль «кэжуал» идеален для прогулок по парку. Куртка, рубашка, джинсы, укороченные сапожки — при правильном сочетании фасонов и цветов все это придает девушке совершенно неземную хрупкость и очарование. А подбирать вещи я, скажу без ложной скромности, умею.
Виктор приехал вовремя. Для прогулки в парке он выбрал правильную одежду — недорогую, но удобную и качественную. Однако без понтов не обошлось: «Порше 911 кабриолет» — машинка редкая, ее нечасто встретишь на московских улицах. По-моему, отправляться на такой красавице в парк — все равно что надеть на эту прогулку вечернее платье от настоящего модного дома и туфли на шпильках.
— Хороший конь, — совершенно искренне сказала я Виктору, когда он галантно открыл передо мной дверь своего автомобиля. — Но не уверена, что на нем имеет смысл торчать в столичных пробках.
— Для пробок у меня другие машины есть, — пожал плечами Виктор.
М-дя, сегодня, похоже, намечается вечер понтов. Не ожидала такого от с виду вменяемого мужика! Ну, посмотрим, что случится дальше.
Дальше была поездка по Москве, понемногу встававшей в ежевечерние пробки. Говорили мы в основном о Васеньке и его здоровье. Виктор сказал, что парню повезло: да, травма составная, очень тяжелая, но врачи божились, что им удалось собрать все в кучу. Теперь требовалось лишь одно — чтобы куча снова срослась в единый и неделимый организм. В Склифе не видели для этого непреодолимых препятствий, однако все равно осторожничали в прогнозах.
Я спросила и о самочувствии старшего Студнева. Виктор ответил, что Анатолий Алексеевич пришел в себя, собрался с силами и строит врачей, попеременно стращая их кнутом и суля пряники.
Я посоветовала отблагодарить хирурга — кажется, его фамилия Мальцев, — который оперировал Васеньку. Виктор ответил, что Студнев-пер это уже сделал — и не поскупился.
— Толик не пропащий, — словно извиняясь, сказал Виктор. — Просто его среда заела, вот и все.
— Вас же она не заела, — ответила я, не испытывая к любителю рукоприкладства ни малейшего сочувствия.
— Я не оттуда.
— А откуда же? — Я почему-то начинала злиться. — Ваш автопарк вам в подарок достался? От доброго волшебника?
— Нет, машины я покупал на свои деньги. Тут другое… — Он задумался, подбирая слова. — Еще в самом начале приватизации Толик сумел заполучить очень лакомые куски госсобственности. С тех пор его жизнь — это налаживание контактов с чиновниками ради всевозможных льгот для своего бизнеса. Сами понимаете, подобное времяпрепровождение никому не идет на пользу.
— Понимаю, но вашего друга это все равно не оправдывает. А сами-то вы чем заняты?
— Я программист. Начинал в первой половине девяностых — ох, как же мне Толик тогда помог! Без его денег и его изворотливости я бы пропал. Впрочем, по нашим российским меркам меня, считай, и не прессовали: ни чиновники, ни тем более братки не понимали, какой прок может быть от программ. Пользуясь их наивностью, я и раскрутился. Когда власти и криминал спохватились, у меня уже была процветающая фирма по производству программного обеспечения для банков. Как только на нее насели всерьез, я закрыл все дела в России и перерегистрировал дело за границей. Офис наш вместе со всеми сотрудниками переехал в Италию — обожаю эту страну! Вернулся совсем недавно… — он закусил губу.
Я подумала, что возвращение Виктора как-то связано с несчастьем, случившимся с его женой и дочерью, но уточнять не стала. Момент был явно неподходящий, тем более что мы уже приехали.
Вход в Измайловский парк — по-моему, одно из самых странных мест в Москве. Лес и город там разделены рельсами — открытой веткой метро. Люди, прибывающие на «Измайловскую», на одной стороне перрона видят дома, школу, ярмарку и машины, а на другой — сплошную стену деревьев. Два мира — выбирай, какой тебе по вкусу!
Из города в лес можно пройти лишь по мосту, проложенному над рельсами. Люди идут — а у них под ногами едут поезда цвета морской волны.
Очень похожий мост есть и в моем родном городе, только проложили его, разумеется, не над открытой веткой метро (у нас и подземного-то нет), а
