Старая дорога

Мию. Затем на меня. Холодная пропасть черных зрачков. Бездонные колодцы чего-то чужого, лишенного жизни. Не выдержав взгляда, я закрыл глаза. И почувствовал, как Миалинта стиснула мою ладонь – отчаянно, до боли.

Мы так и стояли, а старуха и девушка, сопровождавшая ее, поднимались по лестнице.

Испытание окончилось.

Когда я открыл глаза, Пилнгар стоял на коленях. Покачивался. Что-то бормотал. Вытянул руки. Опустил их на пол и, скользя по шершавому камню, простерся. Замер.

Из пролома выглянул Теор:

– Они уходят.

Эрза отослала Феонила наверх занять караул.

Громбакх о чем-то тихо переговаривался с Тенуином.

– Что теперь? – спросил я Миалинту.

Она по-прежнему сжимала мою руку.

– Не знаю.

Прошло не меньше получаса, прежде чем мы рискнули подойти к Пилнгару. Не хотели прерывать его молитв.

– Он молчит, – с сомнением проговорил охотник. – Эй, ты там живой? – нехотя ткнул его пальцем в плечо. – Ну как, выход открыт?

Старик не ответил.

– Он… – с замиранием прошептала Эрза.

– Эй! – громче позвал охотник и еще сильнее ткнул старика. Затем дернул за плечо. Потянул было за руку, но, вскрикнув, отскочил.

Рука Пилнгара легла как-то неестественно, будто изогнувшись дугой.

– Вот мерзость…

Громбакх выставил топор. Подсунул его под старика.

– Ты чего?! – Эрза хотела его остановить.

Одним рывком охотник перевернул старика, и теперь уж мы все отшатнулись.

Лицо Пилнгара покрывали глубокие черные язвы. Под струпьями щек виднелись желтые зубы и черный разбухший язык. Шея раздулась. Глаза затекли бурой слизью.

Старик был мертв.

Глава 8 Азгалика

Уничтожив благие племена Зиалантира, переселенцы показали не храбрость, а страх. Убивает тот, кто боится: чувствует ущербность и тщетно силится восполнить себя силой. Треоглунцы надменно возвысились на ими же возведенном троне, но и сегодня достойны лишь жалости. А трон их в пустыне, а в изножье – прах. И некем повелевать, и одиночество их осталось неизменным.

С жадностью присвоив дары чужого сада, они объявили себя единственными и возвышенными. Подняли стены, прячась от мира, обезопасили свои дома, но и сейчас трясутся в страхе перед неизбежным. В своем достатке и чревоугодии давно отравили себя непреходящим страхом потерять то, что им никогда не принадлежало.

Боятся богатого урожая. Боятся скудного урожая.

Боятся правды. Боятся лжи.

Боятся, когда лигуры дарят им все больше. Боятся, когда лигуры дарят им все меньше.

Смотрят с восторгом на великий путь Предшественников и до дрожи страшатся его повторить.

«Поучение поколению нынешнему и грядущему».

Квиантин

– Чтоб ты там сдохла в своем болоте!

Простонав в отчаянии, Эрза натянула тетиву. Серое щетинистое оперение кольнуло щеку.

– Не надо, – прошептал Феонил.

Эрза, не шевеля губами, повторила:

– Сдохни.

Брякнула тетива. Стрела влетела в темноту ночи.

Шансов задеть кого-то у Эрзы было немного. В аллеях, уводящих к Озерному кварталу, догорали последние отсветы факелов. Все три огненные змеи успели просочиться за стены каменных туй.

– Тварь… – с надрывом, цедя слова через сжатые зубы, произнесла Эрза.