– Но ведь мы не нашли ни турцанку, ни… – начал было Феонил.
– Обойдемся без мази, – быстро ответил следопыт. – Главное, выбраться. В дороге будем обтираться листьями айвы.
– Согласна, – кивнула Эрза.
Вечернее зарево между тем догорало. Теряло зелень и непривычные вкрапления. Медленно выцветало румянцем обычного заката.
Еще несколько дней назад ночная прогулка по Лаэрнорскому лесу нам бы показалась самоубийством, но сейчас пришлось молча на нее согласиться. Никто не знал, о каком выходе из города говорил Пилнгар. Эрза только предположила, что на какое-то время дорога перестанет возвращать нас к Лаэрнору, и мы сможем прорваться через нее до развилки, а оттуда уже – до заброшенного постоялого двора, в котором останавливались в начале пути. Это означало, что мы обязаны рискнуть, пройтись маршевой заброской, без привалов и ночевок. Надеяться, что в пути не повстречаются ни маргулы, ни паразиты, ни какие-нибудь мокрецы. Встреча с крысятниками на развилке Старой дороги сейчас представлялась чуть ли не развлечением, за которое не стыдно отдать последние монеты. Сражаться за свою жизнь в открытом бою легче, чем трястись в неизвестности и отсиживаться в тюрьме, лишенной надзирателей и решеток. В тюрьме, которую не почуешь и не коснешься.
Проверили цаниобы, оружие, перетрясли заплечные мешки, выкладывая все ненужное. Затянули ремни, подтянули шнуровку. Не прошло и часа, а мы уже были готовы броситься к Парадной площади. Договорились, что первое время будем, подобно пешим карательным отрядам магульдинцев, перемежать быстрый шаг и гвардейский бег.
За полчаса до полуночи перешли в дом Пилнгара. К счастью, поднявшаяся в небо Малая луна сполна освещала мощеные дорожки. Передвигаться по кварталу в полной темноте было бы страшно.
Старик встретил нас на нижнем этаже, возле обитого медью кедрового стола. Сказал, что испытание пройдет здесь, просил ничего не трогать и, уж конечно, не вмешиваться.
На всех трех этажах горели фитили в каменных чашах балюстрад. В них поблескивало темно-желтое масло. Дом дрожал неверными тенями. Пахло жженой шерстью и паленым жиром.
Стоявший в карауле Феонил заметил странное движение возле аллей, выводящих из Озерного квартала. Там в трех местах обозначились желтые огоньки. Минутой позже стало ясно, что это факелы. Одна за другой из-за каменных туй появлялись личины – три огненные змеи, вползавшие в Гостевой квартал. Они шли с равными промежутками в семь – десять шагов. Беззвучный марш, окрашенный в грязно-желтые цвета.
Мы в последний момент успели шепотом обсудить возможное отступление. Договорились, что Нордис и Теор будут ждать снаружи, у пролома. Остальные затаятся в доме, чтобы внимательно следить за происходящим. Пилнгар, не обращая на нас внимания, стоял возле стола. Чуть покачивался и слепо смотрел на выставленные перед ним четыре плошки.
– Как вам помочь? – спросил я, надеясь, что в наших силах исподволь повлиять на исход испытания.
Так и не дождавшись ответа, я взбежал по лестнице к Феонилу. Увидел, что освещенная факелами процессия уже одолела полквартала. Три змеи теперь, не сбиваясь с шага, сливались в одну – единую, которая все так же неторопливо приближалась к дому Пилнгара. В самой середине шли две фигуры без факелов. При неверном свете казалось, что даже дханты у них другого цвета.
– Много их, – промолвил Феонил.
– Много, – кивнул я.
– Не хотелось бы пробиваться через эти ряды.
– Боишься?
– Да. И это хуже всего.
– Что?
– Ведь там одни женщины. Есть даже девочки. Совсем юные, еще не доросшие до Посвящения.
– Обидно, что страх вселяют безоружные женщины, а не свора вооруженных крысятников?
Нет. Я не об этом. Мы… Если нужно будет… придется ведь их убивать. А мне это никогда не нравилось… То есть я сам не убивал, вы не поймите… – Феонил явно растерялся. – У нас там, в лагере, ведь и женщины были, а… – Следопыт одернул себя.
– О чем ты?
– Нет, простите. Я просто волнуюсь.
Не было времени разбираться и задавать другие вопросы. Огненная змея приблизилась к дому и теперь стала обвивать его тесным кольцом. Две фигуры из середины, действительно облаченные не в белую, а в зеленую ткань, отделились от процессии. Шаг за шагом, неспешно начали подниматься к нам по лестнице.
Когда до них оставалось не больше сажени, я разглядел, что это две женщины. Молодая – вся тонкая, будто высушенная, с бледным лицом, короткими волосами, через которые просвечивала бледная кожа головы, с повязкой на глазах. И старая – кряжистая, чуть прихрамывающая, с длинными седыми волосами, лежащими на плечах и отчасти скрывающими ее лицевые сигвы. Знатный род. Я вздрогнул. Подумал, что это мог быть один из знатных черноитов, ставший пленником Лаэрнского озера. Наверняка она и была хозяйкой, о которой упоминал Пилнгар. Азгалика.
