клумбы последний раз видел как раз двадцать лет назад, и то – все в плевках и окурках.
– А как же Марьянская? Там есть, сама видела.
«Агась, не совсем дикари», – смекнул для себя Карась.
– В Марьянской оно по-другому. Все на виду, все общее. А чтобы для себя красоту устроить, другой склад души нужен. Я сколько лет уже маюсь. Вроде жил бы и жил, только не хватает кое-чего. Эстетических впечатлений, так сказать. А что дом разваливается – конечно, сложно без мужиков в хозяйстве. Я вот, знаете…
– А что со станицей-то? – вставила Маша, перебив Карасю разгорающийся хозяйственный зуд. – Я там давненько не была. И чтоб оттуда совались вверх по реке, не припомню, – говорила она, шустро нанизывая на шампуры что-то круглое, отдаленно напоминающее мелкие кабачки. – Случилось что-то? Или тут тоже впечатлений не хватает на голову?
Карась только руками развел.
– А если и так? Настоящие впечатления в наше время – товар дефицитный. Частоколов понастроили да засели там, где твари мутировавшие башку не отгрызут. Как что надо – бегом бегут, хвать! и опять за забор. Или под землю. Бункеры эти – как братские могилы. Двадцать лет прошло! Может, самое время подумать, как дальше жить? Искать, контакты налаживать. Вместе-то оно веселее. А подспорье какое, когда знаешь, что вокруг люди есть, а не гадины всякие, мерзкие и зловредные!
Он внимательно наблюдал за хлопочущей у печи Машей, а потому успел заметить странное выражение на ее лице. Брови поднялись, губы растянулись. Всего на мгновение. Гримаса не походила на улыбку.
– А люди, значит, всегда во благо?
– Это вы, Мария, точно подметили, – усмехнулся Карась. – Чаще – во вред, и с этим не поспоришь. Но так было всегда, и в старые времена мы умели как-то находить компромиссы в большинстве ситуаций.
– Донаходились, – ответила Маша.
– И опять мне нечем крыть. Но, любезная Мария, история нужна для того, чтобы на ней учиться. Вы мира не видели, а мне нынешняя ситуация подозрительно напоминает древние времена. Вот про феодальную раздробленность вы, к примеру, что-то помните?
– Сейчас скажете, что время идет по кругу?
Васёк давно потерял нить разговора. А Карась знай себе разглагольствовал, обрадованный тем, что теперь его хоть кто-то понимает. Маша сначала хмурилась, потом лицо разгладилось. С интересом послушала и про станицу, и про самоотверженность Карася, пустившегося в долгую дорогу к еще неизвестным поселениям выживших. На Ваську Карась только раз рукой махнул – вот, мол, человек хоть и простой, но верный. И не из трусливых. В долгой дороге без спутника быстро пропадешь.
Маша, перекладывавшая запеченные овощи в глубокую тарелку, коротко посмотрела на Васю через плечо. Взгляд ему не понравился. Таким же взглядом дед Васьки, станичный ветеринар Даниил Матвеевич рассматривал туши передохших за ночь соседских боровов. «Вот же горе у людей случилось! Кстати, что у нас сегодня на обед?»
– А вы, кстати, почему в такой глуши засели? – неожиданно спросил Карась.
Маша пожала плечами.
– Вы ведь кушать с нами будете? – спросила она невпопад.
Карась подошел, подозрительно осмотрел овощи. Вернулся к рюкзаку и повыкидывал на ступеньки мятые вещи. Достал с самого дна консервные банки. Две гречки с говядиной, одна свинина с горохом.
– Вот-с, на особый случай оставлял…
Договорить не успел.
– Мясо уберите, – попросила Маша, понизив голос. – Мы такое не едим. И при нас не надо – у вас дальняя дорога, еще успеете.
До сего дня Карась считал, что озадачить его уже ничем не возможно.
– У вас что, и консервов нет? – не выдержал он.
Спохватился, да было поздно. Маша вопросу почему-то не удивилась, и «какое вам дело», уточнять не стала.
– Почему же? Держим, только овощные. Можете их употребить, если боитесь моей кулинарии. А вот это… – она наморщила нос, будто на коровий навоз посмотрела, – …спрячьте поглубже и здесь не доставайте. Мы эти, как их там, раньше такие были, вегро… вери…
– Вегетарианцы, – подсказал Карась.
– Да-да, именно они.
Запах от овощей был, в общем-то, приятный. Маша закинула ружье на плечо, понесла тарелки в дом, кивком пригласив гостей за собой. Аромат пищи тут же заполнил узкий коридор с облупившейся масляной краской на стенах, засочился в комнату. По пути к кухне прошли мимо прикрытой двери, откуда доносилось пение, и Карась не удержался, заглянул. Лишь заслышав эту мелодию, он нафантазировал себе уютную детскую комнату и агукающего в
