пролезть попытаются? Шуруп уже один раз показал, что мы ни хрена не знаем о собственном доме. Что, если есть еще входы, о которых мы не догадываемся? Он сам уже болен – после карантина он с ними, получается, несколько дней уже общается. То, что он их увел, показывает, что крыша у него съехала плотно. А если он наших на поверхности ловить начнет? Хрен его знает, что в голове у психа. Я считаю, надо заканчивать. Я знаю, где они, я смогу провести туда людей. Помимо Шурупа, там только Седой, остальные – пацанва, оружия не державшая, бабы и мелочь совсем. Одной группы хватит, чтобы навсегда отвести от убежища опасность.
Авдеев кивнул.
– Парень прав, Николаич. Шуруп с катушек съехал окончательно. Мало того что он подставил всех под удар – так он еще и против твоей власти пошел. Врал тебе, получается. Всем врал. Решил, что девчонка его ценнее всего убежища. Это плохо, Николаич. Припрется под утро – а болячка внутри. Не пускать? Так поперек попрет. Нет. Не для того двадцать лет мы тут все налаживали, чтобы в одночасье из-за одного идиота все похерить. Я согласен с Кастетом. Надо точку ставить.
На старосту было больно смотреть. Он ценил Шурупа. Но когда на кону стоит жизнь убежища…
– А может, утра дождемся? У людей спросим? – нерешительно произнес Иван Николаевич.
– Ага. Дождемся. И спросим. Расскажем заодно, что Шуруп с больными нянькался, а потом в столовке за одним столом с ними жрал. Это им точно понравится. Тебе паника нужна?
– Нет. Паники не надо. Что предлагаешь?
Староста посмотрел на Авдеева.
– Соберу ребят из своих. Сколько тебе надо, Костя?
– Пятерых хватит.
– Вот. Соберу, выберу из тех, что с Шурупом меньше общались. Задачу поставлю А Костя все остальное сделает. Сделаешь, Кастет? Ребят не погубишь?
– Не погублю. Я сам туда и обратно сходил, а что с нами, с шестерыми, сделается?
– Да вот и я думаю, что ничего. Ладно. Жди тут. Вернусь скоро.
И вот сейчас Кастет во главе отряда из пятерых бойцов подбирался к старой фабрике.
Если бы Константина спросили, за что конкретно он так ненавидит Шурупа, – он бы, пожалуй, даже затруднился ответить. За все. За то, что, появившись тут слюнявым пацаном – а Кастету тогда было шестнадцать, и разница в три года для него была невообразимо большой, – он сразу попал в лучшие условия. Еще бы! Сын мастера! В то время, как сам Кастет пахал наравне со взрослыми, Шуруп, а тогда еще Пашка, пинал… органы. Ребенок же, ага. Зато, стоило ему подрасти – как в почете сразу стал. Умник, тоже мне. Ботаник долбаный. Это именно он настоял на возобновлении вылазок на поверхность, чем жители «Лугансктепловоза» уже давно не занимались. С тех самых пор, как из пяти солдат, отправившихся за припасами, вернулся один, истекающий кровью. Успел только рассказать, что их непонятные твари порвали. Тогда Николаич запретил любые вылазки. А этот… Начитался хлама какого-то, который приволок с собой тогда еще, в читалке своей электронной, и бредить начал. Сталкеры, мать его ети! Кастет сплюнул бы, но в противогазе этого делать не стоило. Бред какой-то! И ведь добился же своего!
Ушел сам, натянув старый ОЗК и взяв автомат, с которым и обращаться-то не умел толком. Ох, как же тогда Кастет молился, чтобы мелкий выскочка не вернулся! Но он вернулся. И не просто – а с полным мешком упаковок чая и кофе, запаянных в целлофан. Склад нашел. И все. С тех пор Шуруп всегда в почете был. Главным сталкером стал. Начал других учить, как по поверхности бродить, чтобы живым остаться.
Кастет поверхности побаивался. Но, увидев, каким почетом и уважением пользуются те, кто ходит наверх, сам попросился в сталкеры. Он научился выживать наверху не хуже других. Но все равно – что бы ни делал Кастет, Шуруп всегда был на шаг впереди. Это бесило.
С годами неприязнь переросла в злобу, а та – в какую-то инфернальную ненависть. В последнее время сдерживать свои чувства Кастету было все сложнее, и он всерьез опасался того, что Шуруп отстранит его от выходов. Придется или в земле ковыряться, или, хуже того – баки с отходами наверх таскать. В такой профессии престижного нет ничего. Когда слюнтяйка, подобранная Шурупом, покрылась пятнами – Кастет возликовал. Ну, все! Теперь-то этот уродец никуда не денется. Болезнь не обманешь. Но эта везучая тварь не заболела. Ни пятнышка! А вот когда больные вдруг исчезли – Кастет сразу смекнул, чьих рук это дело. И вот теперь удалось взять Шурупа на горячем. Ах, какое же это сладкое чувство – месть! За что? Да за все! За все годы, в течение которых Кастет оставался в тени главсталкера. Ничего. Теперь-то он займет его место!
До здания старой фабрики осталось совсем немного. Две улицы пройти. Кастет планировал дождаться, пока Шуруп выйдет наружу – и напасть. Сразу убрать его, а с остальными тогда проблем не возникнет. Правда, оставался еще Седой, но что он один против шестерых сделать сможет? Да ничего! Потом они постучат, там решат, что это Шуруп вернулся. И все. А не откроют – так не зря вон Кузя аммонал в рюкзаке тащит. Рванут люк и зайдут. И дело закрыто.
Кастет сделал бойцам знак остановиться. Следовало еще раз обсудить последовательность действий. А потом уже можно подбираться поближе, обустраиваться и ждать.
