– Тайник… Красная…
– Громче!
– Не могу… Громче…
– Вот урод! Говори, давай!
Кастет оперся на колено и нагнулся над сталкером. Тот беззвучно шевелил губами. Выругавшись, Кастет нагнулся еще ниже, пытаясь расслышать слова Шурупа. Тот улыбнулся уголками окровавленных губ.
– Чего лыбишься, урод? Говори да…
Обломок арматуры вошел Кастету в горло, оборвав фразу. Шуруп, сжав зубы, потянул кусок металла на себя и ударил еще раз. И еще. И еще. Остановился он, лишь когда подергивающееся тело рухнуло на него сверху, больно надавив на рану.
– Мелкий ты, Кастет, человечишка. Жалкий. Подлый и жадный. Был.
Шуруп с трудом выбрался из-под трупа, сплюнул на пол кровавую слюну, и, расходуя последние силы, пополз вперед. Туда, где среди пыли и кусков штукатурки лежал последний шприц-тюбик с промедолом.
Вакцинация была закончена. Лев Георгиевич не уставал удивляться: болезнь отступала так же быстро, как и развивалась. Даже те, кого силы уже практически оставили, смогли встать и собраться самостоятельно. Собирались недолго. Теперь оставалось только Седого с Шурупом дождаться.
Доктора дернула за рукав подошедшая Вероника.
– Дядя Лев, а дядя Паша куда пошел? Он вернется за нами?
– Да, конечно, милая. Он вернется совсем скоро.
– И мы сможем вернуться домой, да? Мы же выздоровели, правда?
– Да, девочка, да, – рассеянно ответил врач.
Гермолюк и толстые двери на входе в тамбур глушили звуки перестрелки, услышанные инфекционистом, когда он, обеспокоенный отсутствием сталкеров, поднялся по лестнице. Сейчас врач нервничал. Что случилось там, на поверхности? Что происходит? Когда они вернутся? У него не было ответов. А если не вернутся? Лев Георгиевич обвел взглядом свое «воинство». Пятеро детей, шестеро взрослых, из которых три женщины, и пятеро подростков. И никакого оружия. Припасы почти закончились, воды осталась одна канистра. Топливо тоже скоро иссякнет. Что потом?
Врач прислушался. Показалось, или… Он встал со стула и быстро направился к входному тамбуру. Вот! Здесь слышно хорошо: тук-тук, тук-тук-тук. Пауза. И опять: тук-тук, тук-тук-тук. Условный стук! Шуруп!
Лев Георгиевич метнулся к двери и схватился за запорное колесо. Шло туго, все же механизм был очень старым. Наконец, дверь открылась. Но за ней никого не было! Ошарашенный врач опустил взгляд ниже и вздрогнул.
Шуруп лежал на полу. Вокруг него быстро расплывалось кровавое пятно. Сталкер дышал хрипло и прерывисто. Врач обернулся и хотел было крикнуть, но сталкер замычал и замотал головой. Лев Георгиевич присел рядом с ним.
– Паша, что случилось?
– Некогда… Объяснять… Седой… Мертв. Слушай внимательно…
В убежище возвращаться нельзя. Идите к зданию СБУ. Там… там есть люди… Они готовы… Принять вас. Я встретил их, когда возвращался из больницы. Молчал… Не говорил нашим… Там… Есть все. Они поймали какой-то сигнал по радио… Есть еще выжившие. Они будут их искать. Это ваш… Шанс.
Шуруп затих, набрался сил и тяжело перевернулся на бок, чтобы видеть лицо врача.
– Вы дойдете. Когда дойдете до седьмой больницы – идите понизу, до музея. Оттуда поднимайтесь к драмтеатру, а от театра – к «Кристаллу». Там вас уже встретят, у них дозоры везде. На… – Шуруп снова начал задыхаться. – На Красную… площадь не суйтесь… Не пройдете…
– Я понял тебя, Паша. Подожди. Сейчас тебя забинтую, обработаю – с нами пойдешь. Полежишь немного – пару дней – и пойдешь.
Шуруп криво усмехнулся.
– Никуда я… не пойду уже. Отходился, – сталкер вдруг вскинулся, схватил доктора за воротник и притянул его лицо к своему. – Пообещай… что позаботишься о Веро…
Булькнуло, изо рта сталкера пошла кровь, рука его разжалась, и он обмяк, стукнувшись головой о пол.
По коридору пронесся дробный топоток, и Вероника, отпихнув врача, рухнула на колени рядом с телом Шурупа.
– Дядя Паша! Дядя Паша! Что с тобой? Дядя… Папа! Не молчи!
Но сталкер ничего уже не мог ответить.
Девочка разразилась рыданиями. Лев Георгиевич встал, поднял ее с пола и крепко прижал к себе.
– Тихо, тихо, маленькая. Все будет хорошо. Тихо… Давай пойдем. Нам с тобой нужно еще очень много сделать. Ты же поможешь мне?
Девочка подняла заплаканное лицо и посмотрела в глаза старому врачу.
