неприятность. Повстречается какой-нибудь хам, разгильдяй. Какой-нибудь словесный разбойник выскочит на него, как хищный лесной зверь.
Но все эти опасения быстро рассеялись.
Ф. даже подумал, что произошло чудо. Он был счастлив. Он смеялся вместе со всеми, хлопал себя по колену и придумывал шутки.
Он сказал Павлу: «Это самое лучшее место, какое я когда-либо видел!»
А все потому, что в коллективе поразительным образом очутились два странных, нелепых человека, и все насмешки доставались им.
Одного прозвали Гуделка, из-за привычки постоянно что-то бормотать себе под нос. Это был неловкий и неряшливо одетый жалкого вида человек. Другой же, наоборот, наряжался слишком ярко и пестро, но при этом нелепо. Его называли Светофор Иванович. И это был тоже своеобразный северянин.
Светофор Иванович неутомимо рассказывал чрезвычайно запутанные, никогда не происходившие истории, которые никто не слушал. Он отчаянно хотел дружбы и внимания. Но истории были слишком бессмысленные. А манера их рассказывать – совершенно никудышная.
И все только смеялись, и никто не настаивал на том, чтобы положить этому конец.
Пожалуй, все были очень рады, что им выпала такая удача – улыбаться и смеяться каждый день.
Ф. не выглядел жалко или странно, не произносил нелепостей и не бормотал под нос, и его с удовольствием пригласили присоединиться к общему веселью.
Ему это пришлось по душе.
Зная Светофора Ивановича только третий день, он позволил себе его высмеять. «Да что вы говорите! – громко воскликнул он, когда рассказчик оказался с ним рядом. – Это грандиозно! Похоже на сочинения писателя Абракадаброва. Не читали? Ну как же! Он писал чистую, подлинную абракадабру!»
Его шутку немедленно похвалили.
И Ф. стал думать над новыми шутками, испытывая состояние, близкое к спортивному азарту.
Через неделю его пригласили в ресторан на банкет.
Один инженер в обеденный перерыв подошел к нему и сказал: «Примите мое приглашение отпраздновать юбилей – пятьдесят лет. Да, да, представьте себе, я прожил уже полвека. Каково! Впрочем, об этом мы поговорим на банкете, который я устраиваю в самом лучшем ресторане города. Окажите любезность – приходите».
«Ах, как замечательно!» – подумал Ф.
На банкете он выпил вина и про себя запел от удовольствия.
Однако это длилось лишь несколько минут, пока в ресторане не появилась знакомая массивная фигура.
Она плыла, эта фигура, по залу, нагло и хищно глядя по сторонам. И на ее верхушке торчала некрасивая мохнатая волчья шапка.
Ф. не успел ничего предпринять, чтобы облегчить свою участь. Он только икнул от неожиданности.
Это был Веня Купапов. Его интересовала какая-то компания в глубине зала, однако он до нее не дошел.
Такие люди всегда ждут случая, и случай ему взял и выпал.
«А, Веня! – вдруг закричал юбиляр и вскочил с места. – Давно не виделись! Давненько. А мне. видишь ли, исполнилось пятьдесят. Срок немалый. Вступаю в могучие лета, как говориться. Полстолетия! Так что прошу выпить за мое крепкое здоровье до глубокой старости».
Веня Купапов не позволил себя упрашивать. Схватил фужер, налил себе коньяку и отправил по назначению.
И увидел побледневшего Ф.
«Ну! Знакомые личности! – закричал он так громко, что прибежали официанты. – Сказочник Вралкин-Сочинялкин! Вот встреча! Вы знаете, что это за тип? Он еще не лил вам в уши свое вранье? Значит, не вечер! Погодите. Этот субъект такое сочинит, такое придумает, что не только уши, но и носы заткнете. Лгунишка первой категории. Барон Мюнхгаузен. Я сразу его узнал, как только увидел. Спрашиваю: «Если ты утверждаешь, что работал в той местности, знаешь ли ты Чулейкина?» А он чуть не лопнул от смущения. Вот так я его и вывел на чистую воду. А вы держитесь. Еще не то от него услышите».
Все стали улыбаться и смотреть на Ф.
«Ну вот, теперь у нас появилась троица! – сказал кто-то. – Гуделка, Светофор Иванович и Ф. Разве мы не об этом мечтали? Вот и сбылось! Где еще могут похвастаться таким ансамблем? Цирк! Можно смело печатать входные билеты!»
Смех, раскатившийся над столом, ударил Ф. в самое сердце.
«А ну, наврите что-нибудь, – сказал кто-то другой. – А мы посмеемся».
Ф. так растерялся, что наклонился и стал заглядывать под стол – будто туда только что закатилось его счастье.
Он слышал, как над ним посмеиваются, и сильно дрожал. Его только что оговорили! Ведь он ничего не сочинял, а всего лишь сказал, что фамилию Чулейкин слышит впервые.
Ему хотелось убежать.
«Смотрите, делает вид, будто не к нему обращаются, – снова сказал кто-то. – Значит, все верно – лгунишка, боится правды».
