«Я знал это всегда», – снова подумала та самая, некстати открывшаяся часть головы.
«И в самом деле, – размышлял Привалов, прихлебывая невкусный чай. – Чего я такого не знал-то? Что Стеллка гулящая? Знал, чего уж теперь-то. С самого начала знал. Просто думал – выйдет за меня, дети пойдут, остепенится. Хотя – а какого черта я так думал? Да и не думал особо – так, надеялся… Что там еще? Витька на меня липун повесил, чтобы я в столовку бегал? Приходило мне в голову что-то такое. Но проверить не мог, а подозревать друзей как бы неприлично… Что меня магии не учат? Да это ежу было ясно, что не учат. И опять же: а что я мог поделать? Жаловаться-то кому? Камноедову, что ли? Хунта и Почкин какие-то дела темные крутят? Вот уж что я точно знал. Ну, без деталей. Так ведь кто они и кто я…»
Он вспомнил про «антенну». Похоже, решил он, первый отдел вешает эту штуку на всех сотрудников, чтобы следить за ними изнутри. Просто умелые маги могут пользоваться казенной прослушкой, чтобы читать его, Привалова, чувства и эмоции. А свои мысли и чувства, наверное, как-нибудь фильтруют. Тут же вспомнилось, что магическими фильтрами такого рода занимался Киврин. Все стало понятно – и как-то совсем невесело.
«А ведь у меня серьезные неприятности», – решил Саша. Он прикинул, за сколько времени его деятельные друзья найдут Почкина, потом выяснят, что тот ни при чем, порыщут там-сям и в конце концов возьмутся за него, за Привалова. Получилось, что ждать осталось совсем недолго.
Внезапно ему остро захотелось, чтобы его спасли. Чтобы разверзлись какие-нибудь небеса, оттуда вышел бы Бог в длинных белых одеждах и одним универсальным движением брови решил бы все его проблемы. Он подумал эту мысль еще немножко и понял, что представляет себе Бога в виде Саваофа Бааловича Одина.
Открылась дверь. На пороге стоял профессор Выбегалло.
Саша мысленно застонал. Со стороны мироздания, к которому он только что обратился с мольбою, это было каким-то издевательством.
– Эта… – сказал Амвросий Амбруазович. – Того… Ты Почкина не видал? – Он шмыгнул носом, копнул пальцем ноздрю и вытер его о бороду.
– Не видал, – буркнул Привалов, думая, как бы спровадить доктора наук к чертям свинячьим.
Выбегалло уставился на него своими буркалами. Взгляд был очень неприятный.
– Не нравлюсь? – неожиданно спросил он.
Привалова аж скрутило: он ощущал физическую невозможность находиться в одном пространстве с этим типом, вытирающим о бороду сопли. Выгнать его он не мог. Это не получалось даже у Почкина с Эдиком. Можно, однако, было уйти самому. Лучше всего – трансгрессировать. Привалов зажмурился, вызывая в уме заклинание.
– Эта ты погодь, – перед глазами что-то проплыло, формула пропала. Саша открыл глаза и увидел все то же: вводилку, распечатки и Выбегалло. Тот, правда, успел сотворить себе что-то вроде пня, на который и сел. По всему было видно, что он намерен расположиться здесь не на две минуты.
– Ладно же, – процедил сквозь зубы Саша и решительно направился к двери.
– Ты эта куды? – насмешливо сказал Выбегалло. Пень сдвинулся, преграждая проход.
– Туды, – сказал Привалов. – Или еще куды. Не хочу я с вами в одном помещении находиться, Амвросий Амбруазович.
– Ну и зря, – неожиданно спокойно сказал профессор. – Я тебе ничего плохого не делал.
– Не делал? А кто меня сегодня развел в женский туалет позырить? – огрызнулся Саша.
– И что?
– А то, что Камноедов мне за это мозг выжрет, – хмуро сказал Привалов. Разговор его тяготил, но прервать его он не знал как.
– И откуда он узнает? – продолжил Выбегалло.
– От вас и узнает, – не сдержался Саша.
– То есть я донесу? А зачем?
– А зачем вообще доносят? По подлости души. – Саша решил не церемониться.
– Бывает, – согласился Амвросий Амбруазович. – А скажи-ка, мон шер ами, кто тебе сегодня подлость души являл?
– Витька, что ли? – не понял Саша. – Не-а. Витька стучать Камноедову не будет. Это ж западло.
– Кто тебе сказал, что слово «западло» для него что-то значит? – произнес Выбегалло неожиданно длинную и умную фразу. Саша с некоторым опозданием заметил, что профессор говорит почти нормальным языком, без ужимок и архаизмов.
– Нормальные люди Камноедову не стучат, – наконец сказал Привалов. Он чувствовал, что вся его прежняя система убеждений стоит наперекосяк и может рухнуть от малейшего нажима. Этого ему очень не хотелось.
– Камноедову? То да. Он Овчинникову постукивает. Сам или через Аллу. Вот примерно так… – Профессор развел руками, и Привалов увидел Корнеева, подносящего Алле зажигалку к сиге.
– Хреновый у меня день, – говорил Корнеев. – Этот наш, Привалов-то, опять вытворил. Пытался через перекрытия в женский туалет заглянуть. Снизу то есть.
– Вот урод, – сморщила нос Аллочка. – Я ж теперя зайти по-малэнькому не сможу, – наиграла она невесть откуда взявшимся акцентом.
– А ты Овчинникову скажи, – предложил Витька. – Так, мол, и так, ты со мной болтала, я тебе случайно ляпнул. Ну там сама знаешь…
Изображение пропало.
