– Я же сказал: упыри, нелюди. До поры они скрываются среди нас – вы могли ездить с такими бок о бок в метро или смотреть про них передачи по телику, но когда привычный порядок рушится, они вскрываются, объединяются и начинают строить ад на земле. Скучают по дому. Не принимайте на свой счет, дети мои, но будьте впредь внимательны и осторожны, ибо здесь наши пути расходятся, у меня новая задача, а вас я передаю под защиту Фонда.
Новость никак не добавила оптимизма. Я, да и Вика, похоже, успели привязаться к этому жизнерадостному и энергичному человеку. Выражения лиц сложно было разобрать в темноте, но Еременко догадался о нашем смятении и его причинах.
– Отставить панику! – скомандовал он. – С проводником точно доберетесь куда надо, а там уж как за каменной стеной. Пойдемте, я вас провожу.
Командор закрыл машину, и мы спустились к реке, немного удалившись по берегу от моста. Хоть июльская ночь и не была кромешной, но плотные облака на западе перекрыли в небе слабые отголоски увядавших белых ночей.
Мы некоторое время постояли, начали вполголоса переговариваться на отвлеченные темы, как вдруг на черной глади реки, метрах в двадцати, заморгала красная точка. Еременко цыкнул и два раза мигнул в темноту фонариком, висевшим у него на связке ключей.
К моменту когда мы попрощались крепким рукопожатием и бывший уже инструктор сообщил, что в целом доволен мной как стажером, к берегу пристала небольшая надувная лодка.
– Андрей Кузьмич, – сухо отрекомендовался наш проводник. – Прошу на борт.
Я помог Вике шагнуть в лодку, а затем начал подавать вещи, чем вызвал возмущение темного силуэта на корме.
– А это шо за приданое? – спросил он. – Вы хотите потопить нас к чертовой матери?
Я застыл, не зная, что сказать. Но за наши пожитки вступился более осведомленный Василий Иванович.
– Андрей Кузьмич, ну ты что, предлагаешь ребятам бросить все здесь? – запротестовал он. – Их сорвали с места, как и всех. Давай размещай личные вещи сотрудников.
Лодочник еле слышно матюгнулся и начал раздавать указания.
– Ты, парень, чемодан давай сюда, сумку положишь в ноги, садись на середину, а подруга пусть садится вперед. Сидеть тихо, строго по центру, не наклоняться: то есть руками не махать и в водичку их не совать.
Окончательно простившись с командором, мы отчалили на заметно просевшем под нашим весом судне. Через несколько секунд силуэт Еременко растворился во тьме. Лодка пошла по водной глади практически бесшумно, но вполне уверенно.
– Там электромотор? – поинтересовался я.
– Да, – буркнул проводник, прикуривая сигарету. – Если кто-то курит, курите сейчас, потом будет нельзя.
– Мы не курим, – сообщил я и спросил: – А что за река?
Ответа не последовало.
– Что за река, спрашиваю? – повторил я чуть громче, обернувшись.
– Сиди спокойно, не рыпайся, мешаешь, – отрезал Кузьмич. – Это Охта.
Глава 18
Нижний уровень
Двигатель не хотел заводиться. Наш проводник раз за разом дергал шнур ручного стартера и был близок к тому, чтобы потерять самообладание и перейти на мат и пинки. А мы с Викой уже разместились с вещами на лавках небольшой дрезины, ожидавшей нас в слабо освещенном тоннеле.
В это подземелье мы попали крайне экзотическим способом, который до сих пор не укладывался в голове. Пройдя вниз по Охте, которая то широко разливалась, то сужалась до нескольких метров, заставляя пригибаться под нависавшими с берегов деревьями, мы вышли в Неву, прямо напротив Смольного. Дальше под прикрытием набережной поднялись вверх по течению, достигнув разведенного Большеохтинского моста. И, преодолев реку параллельно ему, пристали к спуску с набережной, где нас ожидал неприметный человек в таком же, как у нашего проводника, плаще. Он помог нам сойти и разгрузиться, а затем сел в лодку и ушел вниз по течению. Теперь и без того сюрреалистическое путешествие превратилось в остросюжетное приключение. Мы скрытно поднялись на набережную, и проводник, еле слышно звякнув ключами, отворил незаметную узкую дверцу в стойке моста при въезде. При других обстоятельствах я бы в жизни ее не заметил, а теперь мы протискивались в узкий проход, где вниз уходил колодец с лестницей в виде вмурованных в стену скоб. Здесь я наконец понял возмущение проводника относительно нашего багажа: Викин чемодан с трудом пролез в небольшую шахту. Спустившись, мы углубились в сеть таинственных коридоров и тамбуров, по которым Кузьмич уверенно прокладывал путь, открывая и закрывая гулкие и скрипучие металлические двери и решетки. К чести Вики, она за все время странного, а порой и опасного пути ни разу не выказала каких-либо эмоций и не проронила ни слова. Шла уверенно, ни за что не цеплялась и не спотыкалась. К счастью, марш по лабиринтам длился не так долго, как ожидалось, и вот мы вышли в тоннель, где и натолкнулись на архаичное транспортное средство.
Небольшой дизель завелся после десятка-другого попыток, чихнув густым солярочным выхлопом и неприятно затрещав. Этот шум, казалось, разнесся по всей подземной системе, какой бы она ни была, потревожив ее мрачную сущность.
Проводник взобрался на место машиниста (вновь позади нас), и тележка тронулась: пошла небыстро, громыхая на стыках и периодически скрипя колесами. Я уж было собрался нарушить молчание, повисшее со времен речной прогулки, и поинтересоваться, что это за катакомбы, как вдруг почуял
