Беседа уже обратилась к детскому дому. С помощью ли Марины?.. Кажется, нет. Директор не мог не заговорить о том, что занимало половину его жизни. Он стал рассказывать о детках – Марина ахала от умиления. Директор коснулся темы финансирования и государственной скупости – Марина старательно возмутилась. Он помянул добрых людей, что приходят в детдом с подарками; она, розовея от смущения, предложила пожертвование. Петр Игнатьевич стал отнекиваться, но потом все же взял, назвал Марину ласточкой и доброй душой. Она возразила: да что деньги, глупости, деньгами счастье не купишь. Самое ценное – это внимание. Когда люди находят время, чтобы поговорить с детьми, поиграть, проявить заботу… Я не успел оглянуться, как мы очутились в игровой комнате в обществе четырех мальчиков и двух девочек лет этак семи-восьми.
Добрых пару часов мы играли в лото и шашки, строили башенку, изучали местный автопарк. Ребята наперебой рассказывали, как зовется каждая моделька, сколько у нее лошадиных сил и сколько километров в час едет. Я поведал про свою «тойоту» и подвергся суровой критике:
– Всего сто восемьдесят километров?.. Это мало! Вот смотрите – это «додж вайпер», он едет триста десять километров в час!
В доказательство детеныш запустил машинку по паркету, она шустро промчалась через комнату и треснулась в дальнюю стену. Не триста километров в час, но почти.
Марина посвятила себя башенке: игроки по очереди вынимали деревянные брусочки из основания башенки и перекладывали наверх так, чтобы строение при этом не развалилось. Ферзь была очень сосредоточена: хмурила брови, надувала губки, в особо трудных случаях, балансируя на грани катастрофы, даже высовывала кончик языка. Тем не менее, раз за разом башня рушилась как раз на ходе Марины. Это происходило с ужасающим грохотом, Марина ойкала и хваталась за голову, девочки хохотали во все горло; потом все вместе ползали на четвереньках по полу, собирая детальки.
Я не уставал удивляться тому, насколько психически здоровыми оказались здешние дети. Ясное дело, детдом экономил на чем только мог: ремонт не делался уже лет двадцать, у половины игрушек было что-нибудь отломано, одежда у деток – если подумаю о секонд-хенде, вряд ли сильно ошибусь. Однако столь же очевидно и другое: дети относились к нам открыто, весело, радушно. А такое возможно лишь в одном случае – если персонал относится к ним со всей добротой.
Марина сказала комплимент Петру Игнатьевичу:
– Кажется, вы любите этих детей как своих собственных! Так редко встретишь подобное отношение. Вы – просто святой!
Он расплылся в улыбке от удовольствия и тут же принялся отнекиваться:
– Что я?.. Я-то все в бумажках закапываюсь, все на административной службе… С детками мои девчоночки работают.
Ситуация обязывала – пришлось познакомиться с «девчоночками». Воспитательниц в детдоме было трое, двоим давненько перевалило за сорок – дородные круглобокие тетки. Марина, ни капельки ни краснея, обозвала их ангелами. Сказала, что на них – на круглобоких теток – вполне можно молиться, ведь они только тем и заняты, что спасают детские души. Воспитательницы, как ни странно, поверили. Минут через пять диалога они уже готовы были обнимать Марину и кормить борщом. Марина спросила, как давно тетки заняты этим святым делом. Одна работала здесь уже пятнадцать лет, другая – двадцать, а Петр Игнатьевич – и все двадцать шесть. Марина всплеснула ладонями:
– Подумать только!.. Двадцать лет назад я была… знаете, какая? Вот какая!
Она подхватила на руки кудрявую кроху, вместе с которой строила башенку, прижала к себе и поцеловала в макушку. Кроха не выказывала ни капли тревоги – улыбалась и звала играть дальше.
Мы повозились с детишками еще часок. Поглядели на всякий случай и на группу постарше, и на младшую – нормальные дети, куда приветливей тех, кого встречаешь во дворах.
Подошло время, мы заглянули к Петру Игнатьевичу попрощаться.
– У вас чудесно! Сказочная атмосфера! Когда снова будем в Полтаве, обязательно к вам!..
– Постойте, – воскликнул директор, – куда же?.. Вы же хотели что-то узнать, какие-то справки навести.
– Ах, нет, – Марина энергично помотала головой. – Я – дура, забыла ордер… Придется снова приехать.
– Да ладно вам!.. – Петр Игнатьевич сел за компьютер и принялся щелкать клавишами.
– Нет, нет, я так не могу, – возражала Марина.
– Да что ж вам снова ездить? Будто больше делать нечего!
– И поделом мне. Сама виновата…
– Я вас прошу, Мариночка! Как зовут того паренька, которого ищете?..
– Малахов, Юра.
– Ма-ла-хов… Ю-рий… – по слогам повторил директор, двумя пальцами набирая в строке поиска. – Да, вот он. Помню, конечно… Удивительный вышел случай.
Я насторожился:
– Чем удивительный?
– Юра сам пришел к нам – вот чем.
– Как?!
