– Саша Мазур?..
– Я, – кивает мужчина. – У меня, начальник, еще информация появилась. Хочу досказать.
– Почему не позвонили?..
– Да лучше так, с глазу на глаз. Можно войти?
Я делаю шаг назад и успеваю подумать: откуда он знает наш адрес?.. Саша закрывает дверь и вынимает руку из кармана пальто. Ствол пистолета смотрит мне в живот, точнехонько в центр агрессии.
– Назад, в комнату, – приказывает Саша.
Я начинаю пятиться и лихорадочно вспоминаю: где дыры у этого человека, где щели в защите? И, как на зло, не помню ни одной. Утром он был пьян, это сбивало с толку. А сейчас трезв. Неприятно, кристально трезв.
– Сядь туда, на кровать.
Марина подхватывается, Саша рявкает в ее сторону:
– Назад, шлюха! Сидеть!
Ко мне:
– И ты, сука, сядь!
Для верности толкает меня стволом в грудь. Я сажусь. Страха нет, но ни одной толковой мысли – тоже. Только смятение, растерянность. Какого черта? Что за чушь?! Он не может убить нас. Тупая пешка, жирный пьянчуга! Только не он!
Я пялюсь на него и все надеюсь: сейчас увижу трещину, сейчас! Одна фраза, один посыл в болевую точку – он упадет на колени и попросит прощенья! Но я не вижу трещин психики, а вижу лишь дульный срез ствола. У пистолета нет болевых точек.
Марина, – думаю. Она уже точно знает, что делать! Смотрю искоса на нее, и она как раз открывает рот, а Саша поворачивается к ней и говорит:
– У меня к тебе послание, ферзь. Жесты отчаянья ни к чему не приводят.
Бред какой-то. Сейчас она ему задаст!.. И вдруг я холодею, глядя на ее лицо: оно будто потемнело. Мазур попал? Пешка выстрелила в ферзя – и попала?!
– От тебя никакого толку, – говорит Марине пьянчуга. – Сейчас убедишься.
Он поворачивается ко мне, и тут я понимаю: сейчас будет выстрел. Секунда времени. Ствол смотрит в грудь, палец напрягся на скобе. Плевать на пситехнику. Делай что-то реальное. Сейчас!
Я бью ногой по его кисти. Рука с пистолетом взлетает вверх. Прежде, чем она опустится, я прыгаю вперед и бью Мазура в брюхо. Он откатывается к стене, я – за ним. Левой перехватываю руку с оружием, удерживаю в стороне, а правой наношу удары – в бок, в солнечное сплетение, в челюсть. Последнее было зря. Голова Мазура отлетает назад, щелкают зубы. Но челюсть твердая, черт бы ее; удар отзывается резкой болью в костяшках, я упускаю секунду. Мазур наклоняется и прет на меня, как бык. Он чуть не вдвое тяжелее. Я не в силах устоять, пячусь, спотыкаюсь обо что-то, падаю. Чудом умудряюсь удержать его руку, и он рушится на меня, как тяжеленное бревно. Вышибает дух из легких, перед глазами красные круги… Я цепляюсь за его кисть изо всех сил, думаю только о ней. Не дать повернуть руку, не дать нацелиться! Свободной рукой зачем-то сжимаю его шею… Он свирепо скалится. Привстает, упершись пистолетом в пол. Хватает меня за волосы и лупит головой о паркет. В глазах темно. Я чуть не теряю сознание. Силы исчезли, руки обмякли. Едва вижу, как Мазур встает на колени, направляет ствол мне в лицо…
И падает набок. С его затылка сыплются блестящие крошки.
Марина присела, выдернула из его руки пистолет, отбросила в сторону. Включила свет, я заморгал, ослепленный. Отчего-то повсюду осколки стекла…
– Ты как? – Марина наклонилась ко мне.
– В голове гудит… От пули было бы хуже. Что ты сделала?
– Пепельница. Тяжелая, хрустальная. Иногда оружие пешек надежнее магии…
– Спасибо.
– Обращайся еще. Я с удовольствием. Иногда так и тянет стукнуть мужика пепельницей. Бывает даже сложно удержаться.
Она помогла мне сесть, я взобрался на кровать. Что следует делать, когда ты только избежал смерти?.. Радоваться? Кричать: йу-хууу? Сказать что- нибудь с этакой крутой прохладцей, чтобы девушка не подумала, будто ты хоть на секунду испугался?..
– Нужно связать этого гада.
– Ага.
Марина подала мне пистолет, я на всякий случай взял Мазура на прицел. Впрочем, он не шевелился, пока Марина стягивала его ноги и руки, вытащив ремни из его штанов и из моих. Он дышал, но оставался без сознания. Покончив с ним, Марина бессильно уселась на пол.
Позвонить в полицию? Пожалуй, неплохо бы… Выпить коньяку за победу? Или лучше кофе, чтобы хватило сил на общение с ментами?.. По правде, в голове была лишь одна мысль: и это все? Нет, серьезно, все кончилось?!
