Я сказал вслух:
– И это – все?
– Вроде бы, – ответила Марина.
– Правда?..
– Почему нет? У него был мотив убить Черткова – месть за отца. Был мотив убить нас – видимо, решил, что мы его заподозрили. Да и не понравилось ему, как я обошлась с Мазуром-старшим. Сходу узнал в нас пси-тэ – значит, немало имел дела с нашей братией, а может, и сам такой. Почерк – тот же, что в убийстве Черткова: явился в гости вечером, не дал времени на пси-приемы, выхватил ствол… Чертков не выкрутился, а мы сумели. Потому что мы – банда.
Логично… Только кое-что неясно. Может, если бы меня не треснули башкой об пол, и в мозгу не стоял бы колокольный звон, я и сам понял бы. Но думать больно и лень. Разок не зазорно и спросить – не все же корчить из себя умника…
– Слушай, Мариш, ты поняла его послание? Жесты отчаянья – это он о чем?
– Прости, не особо… Ночью из меня так себе мисс Марпл. Утром во всем разберусь.
Голос звучал немного странно – не только устало, но и как-то еще. Грустно, что ли?.. Бесконтрольная эмоция?..
– Мариш, подумай. Эта фраза про жесты отчаянья – специальное оружие Мазура, его, так сказать, фауст-патрон. Он заранее готовился: пальнет в тебя этой штукой и вырубит на пару секунд, тем временем пристрелит меня, а потом займется тобою. И сработало, насколько я видел. Ты погасла, когда он это сказал.
– Все равно не понимаю… Чего ты прицепился? Ну, сказал, ну, попал… Давай ему рот заткнем, чтобы не болтал больше, пока не приедет полиция.
Марина принялась искать тряпицу, что сошла бы за кляп. Я потер виски, пытаясь унять звон в мозгу.
– Погоди-ка, подруга… Он атаковал тебя и попал в трещину. И у тебя, оказывается, не просто есть трещина, а ты еще и не знаешь, где именно?! Что с тобой, ферзь?
– Вот прилип!.. – фыркнула Марина, запихивая полотенце в рот неудавшемуся убийце. – Что за допрос устроил? Ты, между прочим, обещал меня накормить. А теперь заговариваешь зубы! Решил на мне сэкономить, подлец?
Теперь звучало озорно, ехидно – очень в стиле Мариши. Грусть исчезла из голоса… и это меня насторожило окончательно. Ферзь с опозданием заметила эмоцию грусти и погасила – а значит, точно что-то прятала.
– Марина, ты все понимаешь. Могу поверить, что в твоей защите есть дыра. Но не в то, что ты ее не осознаешь. Так ответь: что значило его послание?
– Какого черта это так важно для тебя?
– Потому, что это важно для тебя. Иначе бы не скрывала.
– Нужно вызвать полицию.
– Подождет.
– Нужно вызвать полицию!
– Подождет!
Марина села рядом со мной.
– Ладно. Как скажешь, дорогой. Одинаково все уже кончилось. Теперь терять нечего… Помнишь записку Черткова: «Ты с ним». С твоим фото из соцсети. Помнишь?
– Которую он сунул тебе в дверь? Конечно, помню.
– Это сделала я.
Я встряхнул головой, в висках зазвенело. Наваждение какое-то!
– Ты? Ерунда. Я сверял с почерком Черткова – это явно писал он.
– Да. Но я спровоцировала. Позвонила ему анонимно, сказала: слону помогает ферзь. Назвала имя и адрес.
– Зачем? Черт возьми, зачем?!
– А сам как думаешь, гений?
– Ты хотела участвовать в расследовании? Скучно стало, искала развлечений? Господи, ты могла просто попросить!
Марина рассмеялась – холодно, болезненно, ядовито.
– Да неужели?! Даже с этой запиской я просилась – и ты выгнал меня из машины, припоминаешь? Долго колебался, все не мог решить, что тебе страшнее: поединок с Чертковым или союз со мной! Чертков – убийца, садист и наполовину псих. А я – ферзь. Что из этого хуже – вот вопрос, да?
– Постой, я не о том…
– Нет уж, милый, теперь уж слушай, раз так просил! Дыра в защите? Конечно, черт возьми, я знаю, где она! В нашей стране двадцать три ферзя. За вычетом меня – двадцать два. Это все множество людей, с которыми я могу общаться на равных. Мужчин из них – пятнадцать. Часть уже старики, еще
