темных глубинах Ур-Наккиги вы встретите адских существ. Они заставят ваших людей пожалеть, что они не родились слепыми и глухими.
Женщина-ситха лишь немного повысила голос, но герцог, сам того не желая, отступил на шаг от нее.
– Даже Утук’ку не смогла победить глубинных обитателей горы. И норны не остались бы свободными так долго, если бы не узнали от них кое-какие секреты.
– Я не понимаю, вы предупреждаете меня или угрожаете мне?
– Какое предупреждение не содержит в себе угрозы? Но поверьте, я не передаю вам угроз от имени хикеда’я. Я говорю с вами честно и со всей осторожностью, потому что все еще считаю ваш народ опасным. Вы похожи на диких животных, однако лишены невинности зверей. Тем не менее я верю, что ваш вид – вид смертных людей – имеет в себе нечто большее. Конец каждой битвы является началом чего-то нового… иногда такого огромного и великого, что его невозможно оценить в данный момент… в кружении Танца Времени.
Аямину сделала жест даже более удивительный, чем ее улыбка: она поклонилась герцогу.
– Мне пора уходить. Я сомневаюсь, что мы снова увидим друг друга, дорогой Изгримнур, и вряд ли мне выпадет шанс объяснить вам причины моих поступков. Пока мир вращается наперекор такой возможности, и, видимо, она не осуществится, но я желаю вам всего хорошего.
Пока герцог пытался осмыслить ее последние слова, женщина-ситха выскользнула из шатра. Когда через несколько мгновений Изгримнур вышел наружу, он не увидел даже ее следов. Перед ним простирался замерший и покрытый грязью лагерь, а вокруг в начинавшемся густом снегопаде мелькали фигуры солдат, тащивших тела мертвецов к их новым могилам.
Часть IV. Роковая гора
После долгого изучения древних карт и проведения собственных, порою весьма опасных исследований Вийеки нашел маршрут, позволявший рабочим пройти по краю Запретных Глубин к пустотам, где планировалось возведение убежища. Тем не менее решение этой проблемы не улучшило его настроения, поскольку даже самый зашоренный инженер их ордена признавал, что рок, нависший над Наккигой, мог сделать бессмысленным даже полностью готовое убежище. Это понимание распространялось не только на благородное сословие. Каждый хикеда’я в городе знал, какая ужасная судьба ожидала их в скором будущем. Хотя некоторые лорды – по причине их ответственности или упрямства – не признавали этого.
Вийеки давным-давно отдал семейный паланкин для нужд народа, чтобы его части могли быть использованы при починке ворот и других важных объектов. Поэтому в день заседания Военного совета, которое могло решить судьбу всех хикеда’я, старший помощник магистра пошел во Дворец пешком, как простой горожанин. Он знал, что в сравнении с другими тяготами его жертва была небольшой – присутствие на улицах такого огромного количества изголодавшихся людей делало это абсолютно очевидным. Многие рабы и представители низших каст, казалось, просто не имели сил, чтобы закончить дела и вернуться домой. Они, сгорбившись, сидели вдоль стен – там, где рабов и низшие касты настигал приступ слабости. Хотя семейство Вийеки все еще имело достаточно пропитания для поддержания жизни, его родственники не могли делиться пищей с другими людьми – особенно с таким множеством страждущих. Почти половина домов на нижнем ярусе Наккиги теперь стояла с закрытыми ставнями. Некоторые – потому что их обитатели не вернулись с войны или умерли от болезней и истощения. В других домах люди еще жили, но почти не двигались, сберегая последние силы.
В одном из кварталов низших каст – вблизи подножия грохочущего Водопада Слез – прорвавшиеся грунтовые воды разрушили склад с запасом черной ржи. Оголодавшие жители разграбили черную рожь, а к тому времени ее еще не подвергли первичной обработке. В результате многие люди отравились или впали в бешенство. Военный совет приказал Зубу Королевы использовать личную охрану Утук’ку для блокады всего городского района. Охранники заколотили окна и двери домов, в которых завывали отравившиеся жители. Когда шум и вопли наконец прекратились, соседи так и не посмели приблизиться к тем зданиям. Вийеки как-то побывал в этом районе после эпидемии бешенства. Впечатления были настолько негативными, что теперь он обходил это место за несколько кварталов.
Однако и на втором ярусе – там, где располагались особняки благородных семейств и его собственный дом – страдания народа тоже бросались в глаза. Даже привилегированные духовные лица и старшие церемониймейстеры, работавшие в королевском дворце, вызывали жалость истощенным видом. Под кожей на их лицах уже проглядывали кости. Повсеместный страх висел над городом, как дым. Великие чары Ахенаби и отважный рейд Суно’ку не привели к успеху. Северяне не отступили, королева не проснулась, а Орден Жертв сократился до нескольких сотен воинов. Тем временем час за часом удары большого тарана сотрясали здания на безмолвных улицах Наккиги.
«Если бы не шум Водопада Слез и не звон храмовых колоколов, город стал бы полностью безмолвным, – подумал Вийеки. – Но такова наша природа
В последнее время наш город, – думал Вийеки, – напоминает обитель пещерников – слепых, размером с корову, ракообразных существ, которые устраивают жилища в глубоких и темных пещерах горы, куда не проникает свет. Как все ракообразные, пещерники носят защитную броню снаружи тел и, даже умирая, никак не проявляют гибель вовне. Они шевелят ногами и клешнями, какое-то время имитируя живые движения, но на самом деле стоят на месте, словно повозка со сломанной осью. Они больше никогда не двинутся дальше – на вид целые снаружи, но абсолютно мертвые внутри.
Неужели такова судьба нашего города? Окна домов погаснут, одно за другим, и никогда не зажгутся снова. Такова судьба всего народа? Мы будем слепо
