большом пространстве. Но по прикидкам, непосредственно турок было больше ста тысяч. Да еще бездомные татары. В набег их ушло тысяч под восемьдесят. Ладно, пусть шестьдесят. Все ведь примерно. Какая-то часть полегла при попытке прорваться домой, кто-то не выдержал и сдался. Может, порядка сорока тысяч еще здесь. И с Мазепой порядка десяти. Считать-то лучше по максимуму. Окажется меньше, тем лучше для нас.
Петр явно встревожился, воочию узрев силы неприятеля. Все-таки перевес был минимум пятикратный. Я же, напротив, обрадовался.
– Ничего, государь. Нам жалеть басурманов ни к чему. А уж своих изменников тем более. Чем больше на нас кинут, тем больше перебьем. Проблемы надо решать кардинально и сразу. Ты же не хочешь растягивать удовольствие на все лето. В день бить по одному отряду. Солдатики устанут. Без того война продлится несколько лет. У султана армий много. Мог бы сюда побольше стянуть. Чтобы нам не растягивать. Дел еще столько, а тут возись с ерундой…
Кажется, моя уверенность подействовала. Петр Алексеевич в военных вопросах мне доверял. До сих пор я его не подводил. Если обещал кого-нибудь разбить, то обязательно разбивал. Но я действительно в победе почти не сомневался. Некий процент вероятного поражения имелся, всего не предусмотришь, а полки – не пешки, и люди вдруг могут поступить не так, как должно. Например, удариться в панику, сплоховать. Однако зря, что ли, все эти годы мы учили войска? Вряд ли в нынешние воинственные времена хоть одна армия мира сравнится с русской по уровню тактической подготовки. Я уже не говорю о более совершенном оружии. Проиграть было бы стыдно.
Я обратил внимание, что турки стояли без каких-либо укреплений, то есть собирались не обороняться, а атаковать. Визирю была известна наша примерная численность, и он явно желал покончить с нами могучим ударом. Мир не без болтливых людей.
– А вон и Мазепа! – Меншиков указал на очередной появившийся в поле зрения лагерь.
Мы пригляделись. Дирижабль шел на высоте метров в четыреста. Вполне достаточно, чтобы в него не могли попасть даже случайно. Потому приходилось порою прибегать к подзорным трубам и к нашему старенькому морскому биноклю.
– Точно! Они! Изменники! – Петр взирал вниз как кот на мышь.
– А ведь они не так далеко от нас, – я-то злости не испытывал и потому оглядывал местность с практической стороны.
Почему бывший гетман предпочел остановиться в поле, а не в каком-нибудь селении, роли не играло. Может, не доверял местным жителям, может, старался подчеркнуть близость к простым казакам. Или просто большой шатер по нынешнему времени показался гораздо комфортнее имеющихся поблизости строений. Край небогатый, хоромы отыскать трудно. Особенно если на пару ночей. Все равно баталия разразится в ближайшие пару дней.
Зря это он. В отличие от османов Мазепа по своему положению видел не раз, на что способны мои егеря. Я отнюдь не собирался сводить войну к террору, один раз подашь пример, и остальным захочется, только былой гетман вполне мог считаться не полководцем вражеской армии, а тем, кем являлся на деле – обычным изменником.
– Подождите немного. – Дирижабль завис, а я торопливо набрасывал кроки лагеря и окрестностей.
– Это зачем? – поинтересовался Петр. – Может, бомбой его?
– Так нет больше бомб. Да и зачем? Ты же сам наградил Мазепу орденом Иуды. А награда должна найти героя, – пояснил я.
– В шатер подбросить? Здорово! Токмо получится ли?
Задача, разумеется, была не тривиальной. Гетман не стал располагаться строго по центру лагеря, да и лагерь был поставлен не по принципу римского с его ровными линиями палаток. Простые казаки вообще спали под открытым небом. А так как гетман не вполне доверял даже им – когда сам постоянно предаешь, в людскую верность не верится, – то шатер стоял несколько в стороне от войск. Вокруг раскинулись палатки кого-то из приближенных, около самого шатра стояло с десяток человек, одетых довольно богато. Бывший гетман тоже находился среди них. А вот, например, батареи проходу не мешали. И вот здесь, справа, имелась неплохая ложбинка. Да и подступающий к лагерю с одной стороны лес мне весьма понравился. Лес был достаточно велик, за ним неплохо спрятать коней и группу поддержки. Еще наметить получше путь возвращения, все-таки сплошной линии фронта не бывает, а три десятка километров – не такое уж расстояние. Тем более его нетрудно сократить, выдвинув вперед усиленный авангард.
В общем, я не виноват. Зачем подвергать искушению?
Обратно я уже торопился. Хорошо, что летние ночи на юге все-таки подлиннее северных, только все равно надо использовать каждый час. А для выдвижения вообще использовать светлое время суток. При любой подготовке заблудиться ночью в незнакомых местах – дело плевое.
Идею общей атаки на лагерь я отверг по дороге. На пути расположился какой-то турецкий табор. Обойти его относительно малой партией было реально, а вот провести мимо армию – уже нет. Да и протащить весь наш артиллерийский парк с этой стороны было сложновато, а какое сражение без бога войны? Отказываться от козырей в игре – абсурд, а я всегда был человеком приземленным. Потому корде баталия, сиречь, основные силы, двинутся с рассветом с другой стороны и несколько в ином направлении. Надеюсь, визирь будет настолько любезен, что пойдет нам навстречу и сократит дорогу. Иначе сражение придется перенести на послезавтра, а у меня столько свободного времени нет. Еще в Крым было бы неплохо успеть.
Подробного плана баталии у меня не было. Помня о наличии оврагов, глупо переносить все заранее на бумагу. Мы не одиноки в войне. У нас противник имеется с собственным встречным планом. Так что все покажет бой. Главное – наметить выигрышный первый шаг да реагировать на обстановку соответственно.
Петр уже предвкушал момент, когда его персональный враг получит свою награду, изготовленную в единственном экземпляре. Зря, что ли, чеканили?
