– Ты обещал рассказать легенду.
– Какую еще легенду? – Гудинян свободной рукой почесал длинный нос.
– О черной палатке. О директоре.
Гудинян помедлил. Артем смотрел на фокусника в упор. Нет уж, в этот раз он не увильнет.
– Ты обещал, Юра. Хватит от меня бегать.
– Ничего я не бегаю. Внимательно следи за руками, – сказал Гудинян. Начал делать магические пассы, его гибкие красивые кисти порхали перед лицом Артема, словно докатастрофные бабочки. – Тим-сим-саля-вим…
– Юра!
– Ладно, – сказал Гудинян. Остановил свое «крэкс-пэкс-фэкс». – Ты сам напросился. Держи.
В руке у него вдруг оказался искусственный цветок. Черный тюльпан. Фокусник протянул его Артему, подмигнул.
– Это еще зачем? – обалдел Артем.
– Намек. Ты слышал историю про Парнас?
– Конечно!
Еще бы он не слышал! То, что превратило девочку на шаре Элеонору в страшную, изуродованную, но неотразимую гадалку Лахезис.
– Говорят, тогда из всего цирка выжило всего несколько человек.
– Да, так и есть. Мы все тогда бредили Парнасом. Станция Парнас – ходили слухи, что там рай для артистов и художников, артистическая колония, пир духа и блаженство творчества. И однажды роскошный старый цирк отправился туда в полном составе. И все оказалось правдой. Как в старом рассказе Брэдбери о Луне. Все были довольны, счастливы, а наутро Парнас обернулся тем, чем и являлся с самого начала… Ловушкой для мух. Старый цирк сожрали – причем буквально. Из всех, пришедших туда в тот день, выжили в этом кошмаре только несколько человек.
– Трое, я знаю, – кивнул Артем. – Но при чем тут палатка…
– Один из выживших находится там.
– Директор?
– Нет никакого директора. Там Черный Акробат.
Артем открыл рот.
– Так он существует?!
– Как тебе сказать, – фокусник помедлил. – Говорят, он был самый лучший акробат на свете. Он убегал от Пожирателя, демонстрируя чудеса ловкости. И все щупальца, все побеги, все пасти и уловки твари не могли Акробата достать. И он ушел бы от Пожирателя… если бы не попытался спасти своих товарищей. И сорвался. Черный Акробат сломал себе обе ноги, обе руки и позвоночник. С тех пор он парализован.
– Он живет в черной палатке?
Гудинян посмотрел на Артема. Взгляд у него был застывший, словно провалившийся внутрь себя. Обычно живые глаза фокусника помертвели. Страх? Ужас? Что-то такое.
– На самом деле это нельзя назвать жизнью.
– Как это? Я же там был… еду приносил… Там нет ничего, в палатке! Там пусто!
– А вот так. Одно скажу: Черный Акробат очень сильно изменился. Он действительно управляет жизнью цирка, это правда. Потом расскажу, – фокусник вдруг осекся.
– Все у тебя потом, – пробурчал Артем.
– Вот ты где! – знакомый голос. Артем повернулся. Старик Акопыч, стоя за его спиной, нетерпеливо хмурился. Седые брови делали его похожим на самого старого в мире ребенка. Морщинистое лицо. – А я тебя ищу. Пошли, будем делать номер.
– Номер? – переспросил Артем, думая о другом. Черная палатка, день бойни, парализованный циркач… Лахезис одна из тех, кто вернулся с Парнаса… Как все это связано?
– Номер, – кивнул Акопыч. – Номер сам себя не сделает, мальчик. Его работать надо. Ты же будущий клоун, должен понимать.
Пауза. Артем медленно повернулся.
В это мгновение даже черная палатка вылетела у него из головы. Звон в ушах. Падение с высоты.
– Кто я? – переспросил он спокойно. Удалось, только в левой щеке что-то дернулось и задрожало.
Акопыч расплылся в улыбке. Подмигнул.
– Клоун.
Видимо, лицо Артема стало совсем глупым. Акопыч хмыкнул. Гудинян запрокинул голову и расхохотался.
– Кто-кто я? – Артем не мог поверить. Неужели к этому его готовили? Все эти странные умения, наконец, соберутся в нечто большее, в нечто особенное.
