Шепчущие голоса вернулись. Теперь они шептали именно ему, Федору Комарову.
«Комар. Убей их всех. Комар, убей их». Владимирец заметил, что сжал автомат до боли, пальцы побелели. Он усилием воли ослабил хватку. «Комар, убей…»
– Да нет, показалось, – сказал он уже без всякой уверенности. Герда пожала плечами.
– Ты слышал? – спросила она скинхеда.
– Не-а, – сказал Убер. – Тут такая тишина, что уши болят. Может, у него слух намного тоньше моего?
– В противогазе? – удивилась Герда. Скинхед резко повернулся к Комару:
– Ты точно что-то слышал?
Комар представил, что сходит с ума. И все вокруг считают его психом. Может, разговор Леди с мужским голосом, которого она называла Папочкой, ему тоже привиделся? Может, он тронулся уже в тоннеле?
Может, он все время был уверен, что борется с чудовищем, бежит, хитрит, исчезает, сматывается и прячется, чтобы вернуться и отомстить, – а на самом деле это его, Комара, разум выкидывал фокусы?
– Нет, наверное. Показалось.
Но Убера обмануть было сложно. Скинхед мгновенно оказался рядом, положил руку Комару на плечо.
– Ой, не ври мне, брат.
Внутри храм напоминал золотую гробницу. Комар задумчиво огляделся. Какое интересное место. Какое красивое и уютное. «Поиглаем».
(Мертвая корова. Пам-пам)
«Внутри?! – Комар вскинул голову. – Как внутри?» Комар сбился с шага, растерянно заморгал. Не может быть! Они же собирались обойти храм стороной. Да и зачем им вообще сюда лезть? Какая может быть причина для подобной глупости?
Наваждение спало. Комару показалось, что до этого момента у него в ушах была вода, а сейчас он ее вытряхнул и все-все слышит. Владимирец огляделся.
Компаньоны медленно, как сомнамбулы, брели к алтарю… Комар взмок. К алтарю было нельзя.
Алтарь был ловушкой. Чудовищными жерновами для плоти.
– Стойте! Стоять, я сказал!!
Компаньоны остановились. Безликие противогазы, механические движения. Словно кошмарный сон. Полумрак и отсветы золота. Скорбные лица на стенах, изуродованные потеками краски… Стоп, это же не краска?
– Вы что, совсем охренели?! – заорал Комар. Компаньоны вздрогнули и очнулись. Герда стояла, склонив голову на плечо – спала. Комар затряс девушку как игрушку, заставил открыть глаза. Вместе они начали расталкивать остальных.
– Мне сюда нельзя, я мусульманин, – пробормотал Ахмет. Попытался тут же уснуть, но Герда залепила ему подзатыльник. Ахмет дернулся и пришел в себя.
Компания стояла посреди храма. Все переглядывались, мялись, словно сами не могли понять, что здесь делают.
Комар закричал:
– А теперь живо объяснили мне, зачем мы сюда приперлись?!
– Разве это была не твоя идея? – удивился Убер. Скинхед оглядывался, словно очнулся ото сна и внезапно обнаружил себя в незнакомом месте.
– Ты же сам сказал, что надо зайти в храм…
– Я ничего такого не говорил, – Комар посмотрел на Убера. Скинхед – на Герду, Герда на Таджика, Таджик задумчиво изучал потолок. Ахмет сидел на корточках, сложив руки перед собой. При звуке Комарова голоса бывший царь поднял голову.
– И я нет, – сказал Убер.
– И я, – Комар.
– Таджик, может, ты?
Тот хмыкнул. Многозначительно.
– Ясно. Герда?..
Девушка огляделась.
– Нет. Тогда что мы здесь делаем?!
– Ну, вы и психи, – произнес Ахмет с презрением. Похоже, он уже оклемался. – На фиг я с вами вообще связался. Кретины. Бля… За что?!
– Убер! Зачем?! – закричала Герда.
– Да че-то как-то вырвалось.
Убер потер кулак. Ахмет поднялся, со злостью оттолкнул руку Герды. Пошел вперед. Под сапогами у него хлюпало. Герда никак не могла избавиться от
