– Однажды ты сказал мне, что Вселенные пересекаются.
– Нет, – я испуганно отшатнулся, понимая, какой именно смысл скрывается за безобидными словами. – Нет, ты не можешь умереть.
– Ты найдешь ответы, увидев всё своими глазами. Но я не знаю, сможешь ли ты вернуться назад. В своё настоящее, чтобы… чтобы рассказать Ангелине, каким я был на самом деле. О том, что я боролся. Пожалуйста, пусть она запомнит меня таким, каким знала в детстве. Передай ей, если, конечно, она захочет слушать, что я люблю её.
– Хорошо, – кивнул я.
У меня было всего несколько мгновений, чтобы сделать окончательный выбор, оставаться ли мне в умирающем сознании Александра, чтобы увидеть всю историю с самого начала, или вернуться в настоящий мир.
Отлично понимая, что я больше никогда не смогу стать самим собой, я бросил прощальный взгляд на собственное отражение в зеркале. Оно посмотрело на меня с удивительно веселым выражением лица, а потом невероятно легко шагнуло к нам с папой – это был Второй Я, почему-то снова поступающий вопреки моим решениям.
– Останусь я, – уверенно и безапелляционно сказал он, показывая мне язык. – Но не радуйся особо, я – это всё равно ты. И я ещё вернусь.
Александр посмотрел на нас и, совершенно не удивившись, произнёс:
– Ты найдешь меня. Научись слушать тишину, потому что с неё начинается музыка. Так же, как с молчания начинаются ответы.
Ещё секунду я видел себя и папу, стоящих среди зеркал, бьющихся на тысячи осколков, а потом, сделав над собой усилие, я открыл покрасневшие от слёз глаза.
Если Вселенные пересекаются, то… где заканчивается будущее и начинается прошлое?
Где заканчиваются вопросы и начинаются ответы?
Где заканчиваются сны и начинается реальность?
Где заканчиваюсь я и начинается остальной мир?
Где заканчивается тишина и начинается музыка?
Музыка? Да, моя музыка из детских снов. Прекрасная и неуловимая. Я следовал за ней, назад сквозь время, растворяясь в бесконечном пространстве и прислушиваясь к звучанию тишины.
Удивительно, но тишина действительно была наполнена молчанием десятков тысяч голосов. Я никогда в жизни не слышал ничего более громкого.
Мир простирался передо мной, сияя миллионами историй. Но я не мог коснуться их даже на мгновения, как в детстве, теряясь и забывая, кто я и зачем пришёл.
Но я не был ребёнком. Ребёнком был кто-то другой. И я видел его сквозь время: голубые глаза, светлые волосы, смеющаяся улыбка и невероятно знакомое имя – Александр.
Взлёты, падения, книги, мечты, разбитые коленки – как давно забытые сны, интересные, но не важные.
Ещё один ребенок. Девочка. Ангелина.
И снова слёзы, объятие, ревность, улыбки, страхи, игры, дружба и… музыка.
Сияющая музыка. Удивительная и чистая.
Музыка, способная рассказать все истории, ответить на любые вопросы, передать миллион оттенков чувств. Музыка, рождаемая скрипкой Александра. В ней, без преувеличений, был весь мир одновременно: я прежний, я настоящий, я будущий, мама, сам Александр, Ангелина и Натаниэль.
Эта музыка была со всеми нами всегда.
Почти всегда.
– Я ненавижу себя, – Александр ударил кулаком по стене с такой силой, что на костяшках его аккуратных пальцев медленно выступили капельки крови.
Он с каким-то невероятным ужасом посмотрел на разбитую кисть, словно не мог поверить в то, что его идеальные руки могут выглядеть так же покалеченно, как остальное тело и душа.
– Я больше не чувствую музыку, – прошептал он обречённо. – Я больше не слышу её внутри. Это хуже, чем боль и пустота, хуже, чем умереть и исчезнуть, понимаешь? Я знал, что будет сложно, но я сделал и сделаю столько ужасных вещей, что больше никогда не смогу играть на скрипке. Никогда.
В этом «никогда» было столько сожаления и печали, что я впервые по-настоящему почувствовал степень отчаяния моего восемнадцатилетнего папы.
Он больше не плакал, а только тяжело дышал, уставившись усталым взглядом в одну точку.
Я видел удивительно мало света вокруг него, словно кто-то потушил некогда яркое сияние, оставив лишь бледный, едва различимый отблеск.
– Но ты не должен знать о них, я прошу тебя. Мне нужно преодолеть это в одиночку. Я… я должен, – не веря самому себе, проговорил Александр.
– Ты обещал, что я смогу узнать правду.
