Я плакал обо всем сразу: о Натаниэле, о маме с папой и даже о звёздах. Я знал, что все они прощают меня. Прощают даже за то, что я сам никогда не смог бы простить себе.
Все страхи и сомнения, вся ярость и ненависть превращались в слёзы и падали тяжелыми каплями на серый асфальт.
«…солнце появилось из-за горизонта, скрывая за своими первыми лучами сияние миллионов звёзд. Где-то там, в далёком космосе, погибали и рождались галактики, но в эту секунду весь мир смотрел только на тебя.
Он замер в восхищении и, затаив дыхание, ждал.
И хотя ты всё ещё думал, что это конец, я точно знал – это начало».
Натаниэль закрыл книгу, прочитав мне последние сточки последней главы, а потом добавил, улыбнувшись:
– Ты ведь веришь мне?
Конечно, я верил ему. Верил настолько, что хотел бы слышать его голос каждое мгновение.
Но Натаниэль не сказал больше ни слова.
Я не знал, как снова найти его, как не потерять навсегда среди холодного и равнодушного мира, освещаемого звёздами, солнцем и одинокой, похожей на меня, луной.
Ради чего мы родились? Ради чего боролись?
В чём был смысл твоей жизни и твоей смерти?
Неужели только книга?
Я подошёл к краю крыши и отчаянно закричал в пустоту, схватившись руками за холодный поручень:
– Ты серьёзно? Знаешь, без тебя она не имеет никакого смысла! Ты слышишь? Никакого.
– Говоришь с Натаниэлем о книге?
За моей спиной у лестницы стояла Алиса.
Она светилась настолько ярко, что рассеивала темноту вокруг себя подобно маленькому светлячку.
– Как ты попала сюда? – осторожно спросил я.
– Он привел меня к тебе. – Девочка подняла глаза к небу и, улыбнувшись, сказала: – Когда ты держишь меня за руку, я могу видеть звёзды.
– И… – я тоже поднял глаза наверх. – И какая из них Натаниэль?
Алиса думала всего мгновение, а потом произнесла уверенно:
– Никакая.
– Значит, ты тоже больше не видишь его?
– Вижу. Он здесь. Вот здесь, – она поднялась на носочки и коснулась раскрытой ладонью моей груди. – Он – это ты. И пока ты помнишь его, всё имеет значение.
Я положил свободную руку на то место, которого коснулась Алиса, и прошептал растерянно:
– Скажи, что мне нужно делать, чтобы ты видел, что я помню тебя?
– Он мечтал учиться и хотел, чтобы ты учился вместе с ним.
– Вместе, – тихо повторил я. – Не вместе, а вместо тебя…
– Возьми, – Алиса протянула мне книгу в твёрдой обложке, на которой было нарисовано бесконечное звёздное небо. – Натаниэль хотел отдать тебе её вчера. Знаешь, у него есть точно такая же. Всего две во всей Вселенной. Пока две, но однажды его книгу напечатают. И тогда вашу историю узнает весь мир. Твою историю.
Я осторожно открыл книгу и пролистал её.
В самом центре между страницами лежала наша с Натаниэлем фотография, сделанная всего три дня назад.
Мы радостно улыбались, сверкая ярче, чем вспышка любой фотокамеры мира.
Я развернул карточку и прочитал последние слова, написанные Натаниэлем только для одного меня: «Знаешь, я передумал становиться звездой на небе. Это слишком далеко. Можно мне лучше стать звёздочками в твоих глазах?»
Николай Калиниченко
Вздымая пыль
– Прессованный слоновий кал! Замороженный, отборный!.. Добрый господин! Не проходи мимо! На этом удобрении твои сады будут плодоносить круглый год!
Человек в теплом плаще и старой широкополой шляпе минуту колебался, но потом все же подошел к торговцу, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях. Место было живописное. Справа шумел водопад, слева дышала пропасть. За спиной и вокруг высились горные пики в жемчужно-белых хитонах вечных снегов. Палатка стояла совсем рядом с тропой, укрытая от брызг причудливым скальным выступом, похожим на нос триремы. Торговец, заметив интерес покупателя, оживился. Выскочил из-за прилавка, ухватил плитку суперудобрения и сунул страннику под нос.
