— Держи.
— Ты отдаешь его мне? Просто так?
— Хочешь, забирай, у меня еще есть.
Я застыла с открытым ртом. Это же сколько у него таких жизненных «якорей»? Поэтому и бессмертный! Даже если одно разобьют, иглу сломают, — не беда, еще есть.
— Верико, ты опять задумалась и меня не слышишь.
— Прости… Что ты сказал?
— Я говорю, можешь себе взять. Только держать его надо в прохладе, чтоб не сгорело. А то внутри и так температура немыслимая, если еще и воздух жаркий будет, беды не оберешься.
— Ну да, сердце, оно такое… всегда горячее, — пробормотала я, не понимая, что делать с таким подарком. Отнести Еремею?
— Какое сердце? Я про яйцо говорю.
— И я о нем.
— Верико, ты опять прослушала? — Кощей одним пальцем погладил расписную подушечку. — Это яйцо жар-птицы, через полгода вылупится птенец. Коли захочешь, твоим будет.
Я перевела взгляд на мужчину.
— Яйцо снесла жар-птица?
— Ну да. Чему удивляешься? В дальней комнате еще штук пять таких лежат.
Мне вдруг стало очень хорошо. Так хорошо, словно тяжкий груз с плеч свалился.
— А я думала…
— Что? Что ты думала?
— Нет, ничего. — Я облегченно улыбнулась. — Знаешь, я вдруг поняла, что по Москве совсем не скучаю.
— При чем тут Москва, если мы о яйце речь ведем?
— Ну как же? Москва и яйцо почти синонимы.
Кощей что-то пробормотал про загадочную женскую логику, но возражать не стал.
Выбрав понравившиеся серьги и рукописную книгу, я с чувством полнейшего удовлетворения вышла из сокровищницы.
— Что же яйцо не взяла? — поинтересовался Бессмертный.
— Сам сказал — прохлада нужна. Вот пусть тут и стоит, вылупляется. А как время придет, заберу.
— Ну, как хочешь. Что теперь? К царевне?
— К ней, родимой, — вздохнула я. — Нужно же про отца рассказать, может, вернется?
— Все может быть. Она уже давно не пленница, что бы ты ни думала.
— Я вообще ни о чем не думаю.
— А вот это иногда заметно, — ехидно бросил Кощей. — Тут нам налево… Молодость, наверное, все мысли из головы выветривает?
— Отнюдь, — парировала я, следуя за женихом. — Моей молодости присущи разум и душевность, просто жизнь такая, что иногда лучше не задумываться, а просто плыть по течению.
— Доброта и ум — свойства зрелости. В двадцать же лет девице куда интересней быть беззаботной и бесчувственной.
— Не согласна.
Мужчина остановился на очередном повороте и внимательно посмотрел мне в глаза.
— Я очень надеюсь, что твоему сердцу чужда жестокость.
— И это говоришь мне ты — Темный царь, имени которого боятся во всех царствах?
— Об этом просит тебя человек. — Кощей наклонился ближе, опаляя дыханием кожу. — Человек, который уже ошибался и не готов обманываться вновь.
Я успокаивающе дотронулась до его щеки.
— Просто поверь мне.
— В этом-то все и дело. Уже верю.
— И я тебе верю…
Кажется, Кощей хотел сказать что-то еще, о чем-то спросить, но тут в конце коридора послышались шаги. Мужчина резко отпрянул, будто и не было никакого разговора секунду назад.
— Это она. Наверное, голоса услышала. Пойдем! — Он схватил меня чуть повыше локтя и подтолкнул вперед. — Только не удивляйся, когда увидишь.
