— Рассказывай, — приказала она.
Я и рассказала. И про то, как украли, как замуж принуждали выйти, как отказывалась. Как Голубу в плену встретила и узнала, что не одна я «жена» у Горислава. Поведала, как выменяла свободу подруг на колечко змеиное, как обещание дала вернуть дочь под родительский кров.
Да только чем больше я говорила, тем мрачнее становилась Либуша.
— Прямо так и сказал? Чтоб возвращалась?
— Тоскует он, — кивнула я. — Да и разум у батюшки твоего со временем совсем помутился.
— Разум у него такой всегда был, — отрезала царевна и откинулась на спинку кресла. — Тоскует, значит. Тоскует он…
Белоснежная ручка Либуши задумчиво пробежалась по резным подлокотникам, длинные пальцы простукали какую-то мелодию и замерли.
— Нет, что хочешь делай, но обратно не вернусь!
Я опешила.
— Как так? К отцу же, не к чужим людям. В родное царство!
— Не вернусь.
— Он же сейчас как ребенок, ему помощь нужна.
— Нет, не уговаривай.
— Но почему? — Моему удивлению не было предела. — Вместе с мужем займете трон, а папочку на пенсию, пусть отдыхает.
Либуша вздохнула.
— Ты не понимаешь.
— Так объясни! Я же слово дала, он ждет.
— Ждет, говоришь… — Царевна чуть качнулась, тень на ее лице скользнула еще ниже. — А ты думаешь, по своей воле я семью покинула да в царство Кощея попала? Думаешь, об этом мечтала, сидя в девичьей светелке? Нет, Верико, нет.
— Тогда как…
— А Кощей рассказал, почему я здесь?
— Вымаливать прощение за ошибки отца.
— Не за ошибки. За глупости. За безумства. За сумасбродные действия. Тягаться с Бессмертным вздумал, умник! — Либуша захохотала. — А когда понял, что зря все это, знаешь, кого он обвинил?
— Кого? — спросила я, догадываясь об ответе.
— Меня.
Сидящий рядом Кощей поморщился, словно слышать это было неприятно.
— И в чем твоя вина?
— Неужели ты до сих пор не заметила? Глянь получше, Верико. Я дурным глазом отмечена. На несчастье всех обрекаю.
— Не заметила.
Я и правда ничего не заметила. Красивая женщина, без шрамов, без родимых пятен, с чистым лицом. Что не так-то?
Тут Либуша повернулась к свету и, глубоко вздохнув, с вызовом глянула прямо на меня.
Господи, и это все? Захотелось рассмеяться.
— И это все? — спросила я, поражаясь человеческой глупости. — Это и есть вселенский ужас?
— Тебя разве не пугает? — Царевна удивленно округлила глаза — один голубой, другой карий.
— Это обычная гетерохромия. У моей мамы то же самое было.
— Но люди…
— Люди глупы и невежественны. Разноцветие не имеет никакого отношения к неудачам, уж поверь мне. Заурядный избыток или недостаток меланина в радужке. — Я улыбнулась. — А с твоими волосами вообще шикарно смотрится. Так что долой предрассудки!
Кощей, относительно спокойно сидевший до этого, вдруг одобрительно сжал мою руку.
— И я об этом твержу! В книгах часто описывают такие случаи, зря народ Либушу к ведьмам причисляет. Ей до Яги и Марфы далеко.
— Вот-вот! Так неужели из-за этого тебя в плен отправили?
Царевна кивнула.
— Отец верил во все, как ты говоришь, предрассудки. Любое несчастье в семье — сразу камень в мою сторону. А уж после того как Кощей царство пожег, кому же еще ехать, чтобы вину искупить? А тут меня никто не трогает. Живу тихо, мирно, для народа недоступна. Мужем вон обзавелась. Говорит, что любит. Так зачем я покой на прежние распри менять буду? Нет уж, не обессудь, Верико, но не вернусь к отцу.
Я задумалась. Вроде и права Либуша, от такого отношения бежать хочется, да только пропадет ведь царство Подземное.
— Может, передумаешь?
