Куда лезешь? А ну, не трожь!
— Ой, красавица, завела ты меня, мочи нет, — раскраснелся царь. — Ну все — беру тебя в жены!
— Не-не-не! Даже не думай, — воскликнула я, отталкивая слишком любвеобильного мужчину. — Я Кощею отдана и буду век ему верна, как говорил великий Пушкин.
— А он тоже был его невестой?
— Кто?
— Пушкин.
— Руки прочь! Не был он ничьей невестой. Да хватит меня лапать!
— Что же ты родному мужу отказываешь? — вдруг обиделся Горислав.
— С каких пор ты мне муж?
— Ну как же, только что. Взял тебя в жены.
— А… и это все?
— А нужно что-то еще?
— Нет, меня все устраивает. — Я прекратила вырываться. — Значит, так, дорогой супруг: хочешь любви и нежности, будь добр, заслужи.
Горислав прищурился:
— Обманываешь?
— Как можно! Собственного мужа обманывать? Да за кого ты меня принимаешь?
— Ну ладно, ладно, не кипятись, золотко. Чего надобно-то? Любое желание исполню.
— Развода хочу.
— Э, нет… Стража!
— Я пошутила, — улыбнулась я, хватая царя за руки. С сумасшедшими надо поосторожнее, а то мало ли. — Зачем мне развод? Ты меня просто погулять выпусти, в лесок сходить, в соседние царства заглянуть…
— Стража!
— Да что ты заладил — стража да стража. Уж и пошутить нельзя.
— Не надо стражу! — Горислав пошевелил бровями. — Забавляемся мы! — И вдруг как чмокнет в щеку, оглушительно, слюняво. — Ух, игрунья моя! Проси чего хочешь, но без глупостей.
Я вспомнила Голубу, обещала ведь домой ее отослать. Тем более в Серебряном царстве Кощей гостит, увидит она его, побеседуют. Убедит на помощь скорее ехать, а то больно медленно движется спаситель. Белого коня, что ли, никак не найдет?
Только хотела просить, как вдруг вспомнила про другую беду. И она показалась намного значительнее и важнее.
— Царь-батюшка, а вот слышала я, что есть тут чернавушка малая, Елей зовут. Во дворце служит.
— Ну, может, и есть такая, почем знаю?
— А можешь ее мне в услужение отдать?
— В темницу, что ль?
— А я все еще в темнице жить буду? Щедр ты с женами, ничего не скажешь… Ну давай в темницу. Только чтоб сейчас же привели.
— Хорошо, красавица, будет тебе собственная чернавка. — Царь приосанился. — Ну, заслужил я ласки?
— Смотря какой, — уклончиво ответила я.
— Позволишь еще раз поцеловать? Больно уж щечки у тебя хороши, как яблочки наливные.
— Всего-то? В смысле приведешь Елю, тогда поцелуешь.
— Договорились!
Дверь темницы распахнулась, и на пороге возник Горислав.
— Ну, супружница моя, выполнил все, что велела. Забирай чернавку.
В помещение юркнула худенькая девчушка.
— Еленька! — Чаяна вскочила на ноги. — Еленька, милая!
Девчушка замерла от неожиданности, всхлипнула и, узнав старшую сестру, бросилась в ее объятия.
— Чаяна-а… — заревела она.
— Хватит мокроту разводить, — пробубнил Горислав. — Ну что, красавица, по душе мой подарок?
— По душе. — Я с улыбкой наблюдала за копией Чаяны, девица оказалась такой же белобрысой и светлокожей, только возрастом помладше.
— Ну, раз по душе, то плати, — ухмыльнулся царь.
