сторон слетелось, погнали меня, как жалкую крысу, по лесу. Я наутро туда вернулся, да никого в доме не было. Вот такая вышла встреча.
— А ордену что поведал? — хмыкнул Одинсон. — Что колдуна упустил, да и чёрта вместе с ним не остановил?
— Доложил, что помер мужик от лихорадки, — нехотя ответил Вольштагг. — Пропал он, и дело с концом, ну, а о втором ничего не рассказывал. Хочу его сам найти, схвачу да и вручу святому ордену, там уж и доложить можно будет.
— Неплохой рассказ, конечно, — Одинсон откинулся на спинку кресла. — Да только не особо верится. Кто тебе рассказал эту байку?
— Я всё это сам видел! — оскорбился Вольштагг. — Своими собственными глазами!
— Да ладно! Как ты его глаза-то в темноте да издали рассмотрел, ну?
Вольштагг нервно дёрнул рукой и, словно не зная, что сделать, стал бороду свою гладить, глаза забегали.
— Ладно, — прогудел гость недовольно. — Про глаза мне другой рассказал, мы с ним не больно общаемся, охотник он и знавал одного парня, а тот знавал другого, что встречался с чернокнижником. Говорят, после этой встречи бросил охоту на колдунов и уехал куда-то, женился и детей нарожал, в последнее не верю, конечно, но он имя его назвал.
Вольштагг проследил, как тут же напрягся Тор, всем корпусом подаваясь вперёд. Заинтересовался. Глаза загорелись.
— И как же его имя?
— Ага, так и сказал, ты сначала мне расскажи, как ты его встретил, а там посмотрим, — самодовольно ответил гость.
Пришлось и Тору поведать историю своего знакомства с нечистым, что чёрный волк служит ему и звать его Фенрир, да только не уточнил, что колдун позволил ему уйти, а зверь, несмотря на погоню, не тронул и даже не напал. Вольштагг слушал внимательно, кивал да ужасался.
— Теперь и ты его ищешь, — сам себе покивал гость. — А имя его, если не соврал мой осведомитель, — Локи.
— Локи? — Одинсон взволнованно сглотнул.
— Да, — протянул охотник. — Что-то в его имени меня до дрожи доводит, я и спать порой спокойно не могу. Всё думаю о нём, ох уж я бы этого чёрта попользовал по-всякому.
— Ну-ну, — скривился Одинсон, резко поднимаясь со своего места. — На этом всё?
— Да подожди ты, Тор, давай сговоримся, вдвоём-то шансов больше его схватить, — начал уговаривать Вольштагг.
— Я охочусь один, — отрезал хозяин комнаты.
— Да ладно, помощь-то пригодится, — не отступал гость. — Я слышал, ты пытать их любишь, так в подземельях ордена всласть своё возьмёшь, а мне вообще много не надо, разок-другой его как следует… ну, в общем, ты понял.
— Я же сказал…
— Ну, ладно, — развёл руками Вольштагг. — Ладно, понял я, может, тогда труп его отдашь, когда расправишься, тебе-то без надобности, а я хорошо заплачу.
— Мёртвого пользовать будешь? — зло выплюнул Одинсон, лучше бы не спрашивал вовсе: неприятная тема.
— Как знать, — пожал плечами рыжебородый и подмигнул. — Да ладно тебе, хорошие деньги заплачу.
— Посмотрим, — отмахнулся Тор, лишь бы Вольштагг отстал от него. И поспешил выставить охотника за дверь, поспешно с ним распрощавшись.
Незваный гость со своими рассказами оставил на сердце Тора неприятный отпечаток, не понравился этот рыжий здоровяк Одинсону. Такого друга и врагу бы не пожелал заиметь. Его речи о чернокнижнике вызывали лишь злость и ревность к своей добыче. Локи будет только его, и даже его хладное тело Одинсон не намерен был с кем-то делить.
«Никто не тронет тебя, лишь я, — мысленно обещал вымышленному собеседнику белокурый охотник. — И уж точно этот здоровяк не притронется к твоему мёртвому телу».
Тор всё не мог забыть слова Вольштагга и перед сном прокручивал их в уме снова и снова. Не мудрено, что ночью он проснулся от кошмарного сновидения, где рыжебородый терзал бледное тело безвольного юнца. Словно снежный принц, застывший красивой куклой, тот не отвечал на потуги своего мучителя, а ненасытный громила с пышной рыжей бородой и лохматой башкой пыхтел над ним и насиловал бездыханного. И когда уже у Тора не было сил за этим наблюдать, Локи резко открыл глаза и, глянув на своего насильника, отшвырнул, как тряпичную игрушку. Зубастая пасть сомкнулась поперёк грузного тела, ломая, перекусывая надвое, и кровь залила отмершее тело принца горячим потоком. Локи облизнулся, потянулся и с упоением размазал кровь по своему безупречному телу. Казалось, не было в этом мире силы, способной превзойти его. Чернокнижник резко повернул голову и глянул прямо на Тора.
Всё исчезло, как только Одинсон открыл глаза. Сердце его колотило в рёбра, грозясь вырваться наружу. Весь в поту, Тор лежал в разворошенной постели, часто дышал и облизывал пересохшие губы. Вот же мерзавец Вольштагг со своими россказнями.
— Нет, — Тор качнул головой, сбрасывая остатки дурного сна. — Ты только мой.
***
В поисках своей заветной жертвы Тор не продвинулся ни на шаг. Мало-помалу из коротких свидетельств старых писаний он узнавал об избранных
